Сердце бешено заколотилось. Она осознавала, что совершенно бессильна перед темным магом. Коракс приблизился, окинул её внимательным взглядом, схватил за руку и попытался стащить с пальца кольцо с аметистом, защищавшим сознание от ментального воздействия. Медея сжала руку в кулак и пронзительно завизжала. Коракс вздрогнул и резко оттолкнул её. Она отлетела в другой конец комнаты и упала на ковер. Но тут же поднялась, и на миг оцепенела. Коракс стоял над кроваткой и разглядывал Эйлин. Девочка проснулась и с интересом смотрела на него голубыми эльфийскими глазами. Медея бросилась к дочери, но налетела на невидимую преграду.

— Сними, кольцо Медея, иначе я заберу ребенка, а тебя оставлю тут.

— Отойди от неё! — Медея пыталась прорваться к дочери, но у неё не было никаких шансов пройти сквозь магический щит.

Темный вытащил ребенка из кроватки и взял на руки. Эйлин посмотрела на Коракса, потом на мать и, наконец, громко разрыдалась.

— Не плачь, всё хорошо, — сказал маг, глядя ребенку в глаза.

Эйлин тут же замолчала, глаза стали стеклянными.

— Ну что? Пойдешь с нами или будешь мужа ждать?

— Отпусти её немедленно! Что тебе вообще от нас надо?

Не глядя на бьющуюся в истерике Медею, Коракс направился к выходу.

— Стой! — воскликнула она, из глаз брызнули слезы.

— Сними кольцо.

Медея стащила с пальца кольцо и положила его на столик рядом с собой. Коракс показал жестом следовать за ним, и направился к выходу. Она бросилась за темным, успев схватить кольцо и спрятать его за поясом.

— Ты идешь за мной молча и тихо.

Медея почувствовала, как воля мага полностью подавляет её. Она была не в силах сопротивляться. В прихожей, прямо на каменном полу, лежала её служанка, казалось, она спала. Коракс постоял над ней с минуту, и двинулся дальше.

Пока они шли по улицам города, никто не обращал на них ни малейшего внимания. Впрочем, идти было недалеко. Вскоре они приблизились к одному из зданий. Коракс открыл неприметную деревянную дверь. Повеяло прохладой и затхлостью. Они вошли в темное пыльное помещение, заставленное каким-то хламом: кувшинами, мешками с непонятным содержимом, обломками мебели. Коракс вытянул руку и один из стеллажей отодвинулся. В это время Эйлин оглушительно зарыдала. Он тут же протянул ребенка Медее.

— Вот что значит эльфийская кровь, — сказал он с некоторым восхищением в голосе, — такая мелкая, а уже сильный светлый источник и ментальное внушение действует совершенно иначе.

Медея прижала к себе девочку, но та не хотела успокаиваться.

— Заходи внутрь, — сказал Коракс.

Медея шагнула в темное, без окон, помещение. Маг зажег масляную лампу, в тусклом свете женщина увидела аккуратно застеленное красным бархатным покрывалом ложе. Подушечки разных цветов и размеров были уложены в ряд. В центре комнаты расположился небольшой деревянный стол и пара табуреток с фигурными ножками. Коракс, не говоря ни слова, вышел в другую дверь, находящуюся в противоположном конце комнаты. Медея услышала звук закрываемого замка.

***

Неподалеку от Ассурина «Тощая гусеница» свернула к Ненавии, а «Хитрый жук» и два трофейных судна продолжили путь к берегам орков. Ури отправил на захваченные корабли значительную часть экипажа. Им оставалось совсем немного до родных берегов. Через несколько часов показались Ненавия. Вальд вглядывался в туманные очертания городских стен, предвкушая, как обнимет Медею и возьмет на руки дочь, в который раз удивляясь, как же быстро она растет. Он решил не посылать к ним птицу. Ему нравилось появляться нежданно. А вот сообщить о прибытии Арису, пожалуй, стоило. Он найдет покупателя на пленных и вообще займется товаром.

Вальд вселился сознанием в чайку и устремился в сторону города. В это время Арис должен был быть на верфи, но эльф его не нашел, да и вообще не нашел никого из магов. Он полетел к особняку Ариса, покружился над домом, заглянул в окна, но мага так и не увидел. «Быть может, у них какое — то совещание?», — подумал эльф. Он все же не удержался, направился к своему дому, сделал круг над садом и приземлился на подоконник дочкиной спальни. Медея сидела около кроватки, Эйлин спала. Картина была бы идиллическая, если б не книга, которая лежала на столике рядом с женой. О нет! Только не это! Теперь она будет на него обижаться.

Медея обычно прямо высказывала, если что-то по её мнению было не так. Но иногда она вспоминала, что мужчина в доме всё-таки он и решала промолчать. Это было намного хуже, потому что Вальд всё равно очень остро ощущал её обиду и начинал страдать. Он никогда не чувствовал себя нужным и любимым, пока в его жизни не появилась Медея. И сейчас готов был сделать всё что угодно, лишь бы она не обижалась и была счастливой.

Придется успокаивать её, убеждая в том, что когда он захватил эту рукопись с одного из вражеских кораблей в качестве трофея, его интересовала география Ханани, а вовсе не то, что там в итоге оказалось описано.