–  Мы остановились на том, что он почти дитя, - сказал папа.

–  Именно. Почти дитя. Поэтому-то его и надо поощрять.

–  Ну и поощряй сама. А меня в это дело не впутывай, потому что, повторяю, это непедагогично.

–  А я тебе говорю, что это педагогично.

–  Как угодно.

–  Да. Мне угодно.

–  В таком случае я отстраняюсь от его дальнейшего воспитания. Воспитывай его сама.

–  И буду воспитывать. Я знаю детскую душу лучше, чем ты. Вася, где ты? Что ты там делаешь?

–  Пальто надеваю, - сказал Вася, сопя.

–  Поди сюда. Уроки сделал?

–  Еще не сделал.

–  Так куда же ты идешь?

–  Гулять.

–  А уроки?

–  А уроки - вечером.

–  Хорошо. Как хочешь. Вечером так вечером, но имей в виду, что, если...

–  А что? - встревожился Вася. - Выпорешь?

–  Нет, пороть я тебя, разумеется, не буду, - лукаво прищурилась мама, но имей в виду, что отныне за каждую пятерку ты будешь у меня получать пять рублей. Понял?

–  Понял, - деловито сказал сообразительный Вася. - И за пение тоже?

–  И за пение тоже.

–  Пять рублей?

–  Пять рублей.

Глаза Васи алчно сверкнули:

–  А за поведение?

–  И за поведение. То же самое. Пять рублей.

Папа иронически хмыкнул, но, вспомнив, что отстранился от дальнейшего воспитания сына, молча пожал плечами.

Вася некоторое время напряженно думал, сморщив лоб, на который опускалась совсем-совсем маленькая белобрысая челочка, а потом спросил:

–  Каждую неделю?

–  Что каждую неделю?

–  Получать буду каждую неделю или как?

–  Каждую неделю, каждую неделю.

Вася еще немного подумал.

–  А за четверку сколько буду получать?

–  Надо полагать, за четверку будешь получать четыре рубля, а за четыре с плюсом - четыре пятьдесят, - не выдержал папа и, фыркнув, вышел из комнаты.

–  Ладно, - сказала мама, - иронизируй, иронизируй! Посмотрим, кто из нас прав.

–  Так мне, мамочка, можно идти? - с редкой непоследовательностью сказал Вася.

–  Куда?

–  А гулять.

–  А уроки?

–  Уроки - вечером.

–  Ну как знаешь. Только имей в виду: потом тебе же будет хуже. Учти это.

–  Учту, - сказал легкомысленный Вася и бодро побежал на улицу пускать кораблики.

Описание серебристых ручейков, воробьев, набухших почек и прочего, к сожалению, пропускается ввиду острого недостатка места в праздничном номере журнала.

Одним словом, Вася пускал кораблики, но мысли его были далеко. Сосредоточенно сморщив лоб, он хмурился и бормотал:

–  Пятерка - пять рублей. Четверка с плюсом - четыре пятьдесят. Четверка - четыре рубля. Тройка с плюсом - три пятьдесят.

И пухлые губы его деловито шевелились.

И вот в один прекрасный день (описание одного прекрасного дня за недостатком места и за отсутствием у автора крупного изобразительного таланта пропускается) раскрасневшийся, ликующий Вася вбежал в комнату и торжественно бросил на стол перед мамой дневник, густо запачканный чернилами.

–  Давай восемнадцать пятьдесят, - задыхаясь, сказал он.

–  Восемнадцать пятьдесят? - сказала мама, удивленно подымая брови. Какая странная цифра! Ты, наверное, что-нибудь перепутал. Не так подсчитал. Наверное, пятнадцать или двадцать?

–  Нет, восемнадцать пятьдесят. Я хорошо подсчитал. Давай деньги. Ты обещала.

–  Позволь, - слегка побледнела мама. - Как же это получилось?

–  А так и получилось. Очень просто. Всю неделю старался. По письму кол - один рубль. По арифметике домашней двойка - два рубля. По арифметике устной кол - один рубль. По пению пятерка - пять рублей. Поведение четверка - четыре рубля. Прилежание двойка - два рубля. Рисование тройка с плюсом - три пятьдесят. Всего восемнадцать рублей пятьдесят копеек. Можешь проверить, честно заработал.

Папа хотел что-то сказать, но, вспомнив, что отстранился, молча рухнул на диван лицом вниз и затрясся от хохота. А у мамы глаза сделались совершенно круглые, а лицо побледнело как бумага. Она дрожащими руками взяла мальчика за толстые, красные щеки, заглянула в его синие простодушные глаза неутомимого работяги и с ужасом прошептала:

–  Васенька! Мальчинька мой! Дружок! Как же это тебя угораздило? Солнышко мое!..

–  Я бы это солнышко с наслаждением отшлепал! - простонал папа в подушку.