– Ну, родишь, - совершенно потерявшись от ее крика, пробормотал Олег, скрывая неожиданную, бурную радость, нахлынувшую на него так мощно, стремительно, что он сам поразился.

– Да?
– закричала в ответ Рита, размазывая по лицу слезы.
– А кормить чем будем? А жить на что? Плодить, что ли, нищих?

Слово "плодить" просто убило. "Мать - певица, отец был художником, учится в МГУ, а речь торговки из Лужников..." Впервые Олег так подумал о Рите - с горечью, гневом, как о чужой. И обрадовался, когда все обошлось ведь ребенок - это уже навсегда, а он теперь ни в чем не уверен.

***

– Получите, пожалуйста. Распишитесь. Спасибо Он ходил из офиса в офис, ничего не замечая вокруг. Охранники брали счета, молча расписывались, не отвечая ни на какое "здрасьте", но Олега это не трогало: к их молчаливому хамству он довольно быстро привык. Кто он такой, в конце-то концов? Курьер в старых брюках. Платили за всю эту беготню прискорбно мало, но Гена обещал поставить его в воскресенье на "точку" - продавать магнитофоны.

– Я не умею!
– испугался Олег.

– Ничо, - отмахнулся от его страха Гена.
– Сумеешь...

– Да разве их покупают?
– продолжал отбрыкиваться Олег.
– Разве у людей есть деньги?

Геночка расхохотался, звонко хлопнул себя по коленкам.

– Еще как есть! По себе не суди, наука! Народ богатеет, рынок пока не насытился. Заработаешь - будь спок!

Мысль о том, что он, биолог, кандидат наук, будет торчать на какой-то "точке" и торговать, показалась Олегу чудовищной, возмутительной, но Рита отнеслась к предложению Гены спокойно и с интересом.

– А что?
– сказала она.
– Сейчас все торгуют.

Обратил внимание, какие лица у женщин, торгующих газетами, проездными билетами, пирожками? Наверняка вчерашние инженеры. Существовать-то надо?

И Олег согласился. "Ну, жизнь, - думал он, снова и снова вспоминая свою беседу с Риком - В воскресенье торгую на "точке", а с понедельника начинаю новую серию опытов. И если подтвердится то, в чем я, вообще говоря, уверен, так это же будет сенсация! Только как сказать о понедельнике Рите?"

Олег даже остановился - так поразило его сделанное только что, прямо сейчас открытие: оказывается, он боится жены, да-да, боится, нечего скрывать от самого себя! Боится ее крика, сердитых глаз, бесконечных разговоров о нищете и о том, что унизительно и позорно брать деньги у матери, и что другие, Валечка, например...

– Да твоя Валечка - содержанка!
– не выдержал однажды Олег.

– Ну и что?
– сверкнула глазами Рита.
– Лучше быть содержанкой, чем нищей!

– А ты разве нищая?
– оскорбление возразил Олег.

– А разве нет?
– выкрикнула в ответ Рита и разрыдалась.

"Сложная штука - брак, - подумал Олег.
– Но зато какая она в постели! Не всегда, конечно, и даже не часто, но все равно - ради таких ночей многое можно выдержать. Да и не будет же это безденежье длиться вечно?"

***

Рита, закончив уборку, сварила кофе и села у телевизора. Затихла утомившаяся за день Москва. Вихлялись на экране полуголые девицы, выкрикивая под оглушительную музыку слова, рядом с которыми "людоедка Эллочка" казалась просто Шекспиром. Да Рита эти слова и не слушала. Она думала о себе и Олеге.

Как все у них изменилось! Как вообще все поменялось вокруг. Секретарша декана Людочка, с проклятиями и отнекиваниями освоившая в свое время компьютер - один из первых подарков американской организации "People to people", - теперь процветает из-за того же компьютера: подруга устроила на инофирму.

– Понимаете, - забежав на факультет, рассказывала она, - без компьютера там просто нечего делать, и скоро везде так будет. Понимаете, у него такие возможности!

Она говорила о компьютере как о живом человеке.

Она забыла уже, как рыдала, когда однажды он спокойно и нагло сжевал и проглотил навсегда все, что было Людочкой наработано, как однажды остановился и что-то совершенно ненужное всплыло на синеватом экране, как болела у нее от компьютера голова и двоилось в глазах, как вырос в дерево под компьютерным облучением поставленный сбоку маленький кактус. Все это было в прошлом. В настоящем - новые программы, молниеносная быстрота процессов, занимавших прежде не один день, и деньги, деньги... Людочка явилась на факультет в таком блеске, что все ахнули. И торт принесла какой-то невиданный - весь в взбитых сливках и фруктах, - и вино в коробке с готическими церквами, и цветы - декану. Правда, выпив, нахваставшись, притихла, взгрустнула.

– Как у вас тут, девочки, хорошо... Культурно...

А у нас - сплошной мат. И начальник говорит мне "ты". Я удивилась, спросила, а он: "Ух ты какая!.."

Сделал пальцами "козу", будто мне три года, ткнул локтем в грудь и пошел.

– Ничего, - сказала подруга, та, что устроила, - зато нормально живешь. Не то что мы, бедолаги.

– А муж твой защитился?
– спросила Людочка Риту.

– Еще как!
– оживилась Рита и стала рассказывать все в подробностях, с удивлением замечая, что Людочка слушает с жадностью, с интересом. "Вот только жрать нечего", - хотелось закончить Рите свое победоносное повествование, но, конечно, она воздержалась.