Шрифт:
– Я тоже, - виновато пробормотала Натка.
Впервые она обрадовалась, что им некуда деться. Но Алик торжественно вытащил из кармана ключ.
– Вот! Генка уехал. Почти на месяц. Повезло, правда?
– Ага.
– Давай сбежим?
– Неудобно.
– Эй, вы, - всунулась в дверь разгоряченная Зина.
– Чего это вы тут секретничаете?
К счастью, ее позвала мама.
– Странная она у тебя, - сказал Алик, когда скрылась Зина.
– Она не странная, - вступилась за сестру Натка, - она...
– Бестактная, - подсказал Алик.
– Непосредственная, - поправила его Натка.
– Да уж, - хмыкнул Алик.
– Ей и в голову не приходит...
– начала было Натка, но Алик перебил с непривычной для него резкостью:
– ...Что твоя дочка тоже любит, например, помидоры.
– При чем тут помидоры?
– растерялась Натка.
– Это я так, к слову.
Натка огорчилась и почему-то вспомнила о своей итальянской юбке.
– Зинуль, а юбку ты принесла?
– спросила она, проводив Алика.
– Какую?
– вытаращила на нее глаза Зина.
– Итальянскую.
– Так я же ее ношу!
– возмутилась Зина.
– Понимаю, - кивнула Натка.
– Но мне бы хотелось...
– Чудная ты в самом деле, - обиделась Зина.
– Тут Вовка черт-те что вытворяет, а ты про какую-то юбку... Ну, я побежала!
– А торт?
– встрепенулась мама.
– Тортик возьми для Ларочки!
Уложили в коробку остатки торта. Зина чмокнула в щеку мать, махнула сестре, потрепала по щеке Лену - та при тетке всегда как-то сжималась - и убежала.
– Натуся, - укоризненно заметила мама, - по-моему, Зина обиделась. Зачем ты про юбку?
– Мне хотелось ее поносить, - объяснила Натка.
Мама скорбно покачала головой, и Натка привычно почувствовала себя виноватой. Но тут ее обняла, к ней прижалась дочка.
– Какая ты красивая, мамочка, как загорела...
И на работе на другой день тоже все говорили Натке, что она помолодела, похорошела и постройнела. Даже Вадим что-то такое буркнул, хотя по обыкновению был затюкан заводскими делами и вообще комплиментов сроду никому не делал.
– Что значит море, - вздохнула Галя, подруга.
– У тебя и глаза стали другими.
– Какими?
– Счастливыми. И молодыми. Впрочем, это пройдет, через неделю и следа не останется... Ты там не влюбилась, случайно?
– А что, заметно?
– с ходу раскололась Натка.
– Еще бы! И кто ж он такой?
– Биолог.
– Свободен?
– Нет.
– Как зовут?
– Дима. Чудесное имя, правда?
– Имя как имя.
– Нет, ты послушай: Ди-ма... Какое-то очень ласковое.
– Он москвич? Когда приезжает?
– Послезавтра.
– Только не вздумай чего ляпнуть Алику, - на всякий случай предупредила Галя.
– Неизвестно еще, что там за Дима, а тут - надежный мужик.
– Но я влюбилась, - стиснула руки Натка.
– Ой, я тебя умоляю, - сморщилась Галя.
– Таких любовей...
– Нет, не так... Я и сама не понимаю...
– Вот и не торопись! Подожди хотя бы его приезда. Может, от вашей любви и следа не останется... Эти южные встречи...
– Что ж, ты, наверно, права, - печально согласилась Натка и вечером покорно отправилась вместе с Аликом к Гене. Даже теперь, пять лет спустя, морщится от стыда, вспоминая.
– Что с тобой?
– спросил, отодвигаясь, Алик.
Исправно выполнив свой долг, она лежала в тоске рядом с ним.
– Отвыкла, наверное.
– Может, ты там кого-нибудь встретила?
– с неожиданной прозорливостью спросил Алик.
– С чего ты взял?
– Так... Показалось...
– Леночка, помоги!
– Иду!
– весело отозвалась Лена и отворила дверь ванной комнаты.
Она любила помогать матери, когда та красилась хной, а потом басмой, чтобы приглушить огненный всплеск волос: в такие минуты чувствовала себя в доме главной. Работала, как всегда, старательно, а у Натки даже ладони покалывало от нетерпения.
– Хватит, ну хватит... Чего уж там, каждую прядь...
"Он уже в поезде... Уже едет... Завтра будет в Москве... Позвонить? Подождать? А вдруг потерял мой телефон, что тогда?"