— Вопрос риторический, — Брукс погладила меня по щеке, — но ты рассматривал другие варианты?

— Предложи свой.

— Одарённый-метаморф.

— Кто это?

— Разновидность биомага. Если упростить, то оборотень, который умеет превращаться в любое живое существо… Ну, почти в любое. Там ограничения по массе. Поэтому метаморфы копируют людей.

— Я не слышал о таком.

— Их можно по пальцам пересчитать. Очень редкий психотип. Почти все задействованы в спецслужбах, остальные под государственным надзором. Спроси у Тимофея, это в компетенции Особого отдела.

— Ладно. И что может метаморф?

— О, — улыбнулась Кимберли. — Проще сказать, чего он не может.

— Давай серьёзно.

— Метаморфы превращаются в других людей, копируя не только их внешние характеристики, включая биометрию, но и привычки. Высокоранговый метаморф способен поглощать чужие психопрофили. Со всеми вытекающими.

— Хватит говорить загадками!

— Маг получает в своё распоряжение опыт жертвы.

Хрономаг выглядел жалко.

Тюремная роба, смахивающая на комбинезон дорожного строителя. Выбритый «под ноль» череп. Измождённый вид, полоски затянувшихся шрамов на правой щеке. По расширенным зрачкам я понимаю, что этого типа накачивали психотропными веществами. Ну, и менталисты с ним уже успели поработать основательно, так что присутствие в комнате для допросов Гранского было чистой формальностью.

Добрых полминуты я сверлил тяжёлым взглядом своего собеседника.

Зеркало во всю стену по традиции разделяло допросную и наблюдателей, анализирующих всё, что здесь происходит. Среди наблюдателей были Волков, Брукс и Голицын.

Хрономаг молод.

Кажется, моложе меня.

Думаю, этому чуваку шестнадцать. Внутри сидит один из кибермансеров моего отдела — несколько раз доводилось работать вместе, потом развели по разным отрядам.

— Здравствуй, Руслан.

Глаза стали жёсткими.

— Ты кто такой?

— Здесь — Виктор Корсаков. Консультант по особо важным делам Его Императорского Величества.

Хрономаг обдумал мои слова.

И выдал:

— Я знаю тебя.

— Конечно, знаешь. Мы устраняли полковника Переслегина в Бангкоке. Девяносто седьмой, помнишь? Ты был в группе прикрытия, пока мой отряд зачищал кондик.

— Макс?

— Ну вот и свиделись.

Руслан Войтов был неплохим кибермансером, но его класс в ту пору был ощутимо ниже моего. Поэтому «Ростехно» не доверяло Войтову командование собственным отрядом и не отправляло в одиночные рейды. Только прикрытие, поддержка, снабжение. Впрочем, минуло почти четыре года субъективного времени. Всё могло измениться десять раз.

Хрономаг грустно улыбнулся.

— Не думал, что однажды ты будешь меня допрашивать.

— Жизнь — штука непредсказуемая.

— И что вас интересует, ребятки? — Руслан посмотрел на меня, затем перевёл взгляд на безмолвного менталиста. В глазах кибермансера промелькнул страх. — Я не знаю никаких паролей, кодов доступа и всего такого. Текущая операция провалена, о других мне не сообщали.

— Это нам известно, — холодно произнёс менталист.

Мужик был немногословным, замкнутым и малость аутичным — поэтому его натравливали на самые стойкие разумы. Звали моего коллегу Владиславом Гранским. Тимофей сказал, что у этого чувака был синдром Аспергера. Отсюда — предельная сосредоточенность, дотошность и умение идти до конца. Гранский вгрызается в свою жертву как бульдог и уже не отпускает.

— Меня интересуют две вещи, — я откинулся на спинке стула и взял стакан с холодной водой. Сделал пару жадных глотков, поставил на место. Мой собеседник уже восемь часов сидел в одиночной камере без еды и питья. — Первая: восстановлено облачное хранилище или нет. Вторая: где Нуриев.

— Мне нужны гарантии безопасности.

— Мы не даём… — начал Гранский, но был остановлен резким взмахом руки.

— Во власти императора сделать с тобой что угодно, — сказал я. — Но ты же понимаешь, страна нуждается в двойных агентах. Сейчас, когда война с «Эскапизмом» в разгаре, ты можешь сослужить хорошую службу.

— Что ж, — хрономаг был сломлен. — Не думаю, что у меня есть выбор.

Несколько суток кибермансера обрабатывали голодом, холодом, бессонницей и непрерывными ментальными атаками. Сломать ядро личности Гранский не смог, но защиту противника ослабил основательно. Добился того, что Руслан боится спать и шарахается от теней в углах своей камеры. Браслеты не позволяют нашему заключённому перемещаться во времени и замораживать хронопоток. Собственное бессилие, непрекращающееся давление с нашей стороны, чувство безнадёги… такие вещи скручивают самых стойких.