— Это Моноземля?

— Не совсем, — дубль качает головой. — Физически мы на деке. Правда, без серверов Паутины этот чат работать не будет.

Комната представляет собой гостиную с угловым диваном, парой мягких кресел, журнальным столиком и модульной стенкой. Вместо ненужного телевизора — окно в реальный мир. Там виднеются наши тела на фоне бревенчатых стен. Справа — второе окно. С видом на океан.

Дубль в своей новой ипостаси высок, худощав и слишком… прилизан. Ни одной морщинки, лишнего волоса, усталости в глазах. Дорогой костюм, туфли с острыми носами.

— Я хочу подрубиться к вебке.

— Какой город тебя интересует?

— Ну… у них есть Хельсинки?

— А то. Называется Гельсингом.

— Махнём туда.

И мы это сделали.

Активировали прогу для сканирования общественных камер, вбили в поисковую строку нужный город и молниеносно перекинулись за тридевять земель.

Подсознательно я был готов… даже не знаю, к чему. Помутнению рассудка в зоне переменных вероятностей? Экстренному выбросу? Удару током? Я могу видеть, слышать и трогать предметы благодаря сенсорным перчаткам. Запахи, вкусы и болевые ощущения мне недоступны. А вот Макс получит по нейронам в случае фиаско. Даже с минимальными пороговыми настройками.

Знаете, как выглядит подключение к вебке из вирта?

Буферная реальность разваливается на куски, и ты влетаешь в чужой город. Словно прыгаешь с вышки в бассейн. Разница в том, что картинка становится двумерной. Качество, разрешение — всё на уровне. Это же Моноземля, детка. У них такие пропускные способности, что думать страшно…

Звуков нет.

Но я вижу город и понимаю, что местный Гельсинг в плане комфортабельности среды продуман ещё круче, чем экополис, в котором мы с Лизой прожили больше десяти лет. Старые здания утопают в зелени, кое-где виднеются модульные конструкции, смахивающие на развёрнутые тессеракты.

— Здесь нет машин, — вырывается у меня.

Потребность в общении трансформировалась в команду. Левый верхний угол экрана выдал диалоговое окно с Максом. Ландшафт мы видели одинаковый.

— Ты прав, — согласился дубль. — Это город без машин.

— Охренеть, — выдохнул я.

Нет, у нас тоже хватает удивительных мест. Особенно на Аравийском полуострове, в Японии и Сингапуре. Я спокойно отношусь к этому, поскольку подобные технологии начали бурно развиваться в «тридцатых». Именно — начали. Здесь же… завершённый концепт, на реализацию которого должно было уйти минимум одно поколение.

Общественного транспорта в Гельсинге хватало. Я видел ветки монорельсов, курсирующие по воде суда, вездесущие аэротакси и непонятные штуковины, похожие на автобусы-беспилотники. Насколько я понял, тут использовалось электричество, а также водородное топливо. ДВС превратились в рудименты наподобие каменных пещер и угольных электростанций.

Я менял камеры и наслаждался ракурсами.

А потом вдруг понял одну вещь.

Мы перенеслись в Паутину из темпорального пузыря, который дрейфует за пределами известных вселенных. Будущее, прошлое — эти категории утратили для теневиков всяческий смысл. И всё же, мы находимся в реальном человеческом городе, наблюдаем за его жителями, движемся вместе с прогулочными катерами и вращаемся на обзорном колесе телебашни. Гейт позволил перенестись туда вопреки законам физики и здравого смысла.

Переместившись на дрон блогера, ведущего прямую трансляцию в формате стрима, я увидел проплывающие внизу модульные небоскрёбы, сросшиеся под прямыми углами на высоте тридцатого этажа. Вершины небоскрёбов были отведены под парки и посадочные площадки. Я видел бассейны, прогуливающихся по дорожкам жильцов…

И тут меня осенило.

— Эй, — позвал я дубля. — Сейчас ведь конец апреля, да?

— Не поспоришь, — ухмыльнулся Ву.

В Хельсинки середина весны — не лучшее время для таких вот прогулок. Температура редко достигает семи градусов, а деревья ещё стоят голыми.

— Какого хрена здесь творится?

Прохожие в лёгкой одежде — тонких брюках, платьях, кофтах. Некоторые носят шорты и футболки. Я вывел поисковую строку в верхний правый угол, вбил запрос по погоде и получил семнадцать градусов.

— Это невозможно.

— Ты в одном из энергосберегающих городов, дружище, — пояснил дубль. — Тротуары накапливают тепло, как и стены домов. Климат корректируется орбитальными спутниками.

Даже у нас такого нет.

Впервые за последний год я почувствовал себя отсталым дикарём. Я прибыл из будущего, но Моноземля уже в 2023 году находится на более высокой ступени развития. Не удивлюсь, если в 2100 году они будут колонизировать соседние звёздные системы и достигнут бессмертия.

Человечество объединилось.

И результат налицо.

Когда мы выпали обратно в реальность пузыря, я несколько минут потрясённо молчал, переваривая увиденное. Макс, судя по выражению на лице, думал о более практических вещах, чем развитие нашей расы. Когда он заговорил, я был вынужден спуститься с небес на землю.

— Ты видишь, всё работает.

— Вижу, — признал я.

— Каков наш план?

— Это твой план, бро. Я готов его выслушать.

— Твой, мой… — недовольно пробурчал двойник. — Мы ведь одно целое.