— Рассказал, — кивнул. — Дяде. Мы тогда придумали план и начали искать на нее компромат. И Высоцкая вовремя уехала учиться за границу, что было огромным плюсом. Потому что, я хотел с ней разобраться после всего накопившегося дерьма. Вот откуда звонки, о которых ты ничего не знала. Вот, почему я ничего не рассказывал тебе. Не хотел впутывать в семейные дела. Вся юридическая компания тайно следила за ней, искала зацепки, и мы нашли…

Я насторожилась. Его взгляд становился все печальнее. Он, облизнув нервно губы, словно не знал стоит ли продолжать дальше или замолчать, чтобы не причинять боль. Я видела, как сложно ему давались слова. Как сложно делиться правдой, которая рвет тебя на части.

— Любовница твоего отца, — неуверенно сообщил Громов, отведя взгляд в сторону. Мое сердце пропустило тысячу ударов. — Является ее дочерью от первого брака. Я узнал это перед тем, как ты порвала со мной.

— Ты шутишь… — я чуть не рухнула с табурета на пол. Макс вовремя подхватил меня, вскочив с места и прижал к себе.

— Если бы.

— Но почему ты целый месяц молчал? — слезы предательски вырвались. — Почему ты опустил руки? Почему? Почему, Макс?! — я начала вырываться из объятий.

— Из-за нее. Когда Высоцкая приехала, мне пришлось постоянно быть рядом, чтобы она ничего не заподозрила.

— И поэтому трахался с ней? — прошипела. — Или может, потому что тебе на самом деле было меня жаль?

— Что? — изумлённо выдохнул. — Ты о чем?

И тогда я потеряла контроль над собой.

***

Я била его руками и плакала. От несправедливости. От того, как он поступил со мной.

— Ты уничтожил меня, Макс. Уничтожил настолько, что я собирала себя по крупицам, понимаешь?

— Тише, тише, — шептал он, стараясь удержать меня в руках и контроль над ситуацией.

— Ты ничего не сделал, чтобы остановить это дерьмо! Мое сердце разорвалось от обиды, от злости, от ненависти к тебе!

— Прошу, Соня… — Громов прижал меня к кухонному гарнитуру спиной, сжав запястья как можно крепче, чтобы успокоить.

— Нет, Громов! Да, сейчас ты рассказал мне в чем дело, но тогда… — задыхалась, ловя воздух, — ты не попытался. Ты молчал. Молчал, твою мать! Когда я собирала вещи, то думала, что мы сделаем небольшой перерыв. Что позже, ты откроешься мне. Что я смогу подождать тебя. А в итоге узнаю о твоей невесте! — я выворачивала руки лишь бы он не прикасался ко мне.

— Я сам не знал, что она приедет. Когда ты убежала, то растерялся. И ты бы меня не выслушала.

— Да?! Тогда почему ты не сообщил ей о том, что у тебя была девушка?! Ты хотел уйти с ней у лифта, Макс… — тело ослабло от сопротивления.

— Татьяна, так зовут новую жену отца, была наверху. Она пристально наблюдала за мной и Кирой. После инцидента с Викой внизу, Высоцкая донимала вопросами. Я тогда очень разозлился и ничего не сказав уехал куда глаза глядят, — тихо отвечал Макс и осторожно отодвинул прядь волос с моего лица. — Отец женился. И меня это выбило. Не выдержав долбанных поздравлений, поехал в клуб, чтобы надраться в свинину.

Я подняла заплаканные глаза. Он изучал меня. Рассматривал, как в первый раз. Гладил подушечкой большого пальца щеку. Прикосновение обжигало.

— Значит это ты был тогда?

— О чем ты? — приподнял бровь. — Я плохо помню тот вечер, если честно. Единственное, что мне приводилось — это ты. Я тогда подумал, что слетел с катушек. Рехнулся, как последний долбанный псих.

— Но, а потом? — решила умолчать о нашей встрече.

— Меня увез дядя. Я ему позвонил и сказал, что не собираюсь оставаться в том доме и что моя крыша улетела. Я никогда не спал с ней.

— Я ненавижу тебя, Громов. Ненавижу, — сдавленным эхом проговорила и вновь заплакала.

— Соня, Сонечка…Девочка моя, — Макс обхватил ладонями мое лицо и вытирая слезы, шептал: — Ты мой воздух, понимаешь? Ты свет, который осветил мой путь. Ты рыжеволосый ангел, который помог мне обрести любовь. Впервые после смерти мамы, я наконец-то задышал. Своим появлением тогда на паре, ты смогла оживить мое сердце. Я никогда в жизни не хотел сделать тебе больно. Да, я лучше бы себе сердце вырезал, чем заставил тебя страдать.

Затем, он собственнически припал к губам. Я прижала освободившиеся руки к его груди и постаралась прекратить муки, оттолкнуть его, но горячий нежный язык не дал мне этого сделать. Сама не ведая позволила ему проникнуть. Я сдалась. Под напором. Под действиями своих чувств. Скучала. Ненавидела, но любила. Не желала видеть, но мечтала быть с ним. Поцелуй разгорелся. В нем пылала вся его страсть. Жадная, дикая, сумасшедшая. Громов притянул меня к себе, и запрокинув мою голову назад за шею, исследовал заново, будто между нами не было той пропасти. Мы оба задыхались в водовороте собственных чувств. Признавались друг другу, насколько тосковали и желали. Не отрываясь от поцелуя, он стянул с себя шарф и скинул пальто на ближайший табурет. Его ладонь опять коснулась шеи, обжигая горячей грубоватой кожей. Я застонала. Он оторвался от губ и зарылся лицом мне в шею. Нет. Я не могу. Слишком больно было в прошлом. А теперь он подумает, что мои страдания пустяк.