— Я так понимаю, мне нельзя спать на лице?

— Нет. Боюсь, это будет невозможно в течение некоторого времени. Нескольких месяцев. Если у вас нет других вопросов, увидимся завтра.

Еще один раунд проверки давления и температуры произошел прямо перед появлением ее сотрудников, а теперь и друзей, с булочками с корицей, пирожными и двумя сэндвичами.

Когда Салли подошла, Оуэн остался стоять в стороне, у изножья кровати. Я стоял слева от нее.

— Привет, — прошептала Роуз улыбающейся Салли.

— Привет, — ответила она. — Извини, что не смогли прийти раньше. Мы получили все хорошие новости от Рэймонда. Как дела?

Она покачала рукой в успокаивающем жесте.

— Как все прошло в кофейне?

— Все хорошо. Даже не беспокойся на этот счет.

Ее глаза перешли на Оуэна.

— Спасибо, что согласился работать полный рабочий день, Оуэн. Я не знаю, что бы я делала, если бы ты не согласился.

— Мы бы нашли тебе кого-нибудь другого, — перебил я, но она, казалось, не обратила на меня внимания.

Они пробыли еще десять минут, а затем ушли, пообещав позвонить ей несколько раз на следующий день и сообщить, как идут дела. Через несколько минут принесли ужин.

— Я ничего не хочу, — запротестовала Роза.

— Ты должна есть, чтобы выпить свои таблетки. Ты слышала доктора.

— Тогда совсем чуть-чуть.

— Да, только немного.

Я опустил перила и сел на край кровати после того, как мы отрегулировали ее так, чтобы она могла сидеть достаточно прямо, чтобы съесть несколько кусочков тушеной говядины с рисом. Она едва могла поднять руки, не говоря уже о том, чтобы покормить себя.

— Как ты себя чувствуешь?

— Думаю, все еще немного зациклена и очень-очень уставшая.

— Ты хочешь съесть немного сэндвича, который принесла Салли, или это?

Она сморщила нос.

— Я не думаю, что смогу сейчас справиться с сэндвичем. Лучше что-то мягкое.

Я отрезал небольшой кусочек картофеля и осторожно положил его в ее открытый рот. Она очень медленно прожевала его.

— Я не могу дышать через нос, Джек.

— Доктор Мартин сказал, что это нормально.

Затем я положил ей кусок говядины, а после него немного риса.

Я чувствовал себя настоящим ублюдком, потому что в том, что я ее кормил, было что-то такое, что действовало на меня. Это была близость, которую мы не разделяли раньше.

— Хочешь пить?

— Прости меня, — сказала она, продолжая жевать и впервые отводя от меня взгляд.

— За что?

— Ты делаешь гораздо больше того, о чем мы договаривались.

Я старался не напрягаться и просто продолжал кормить ее маленькими кусочками.

— Я думал, мы закончили притворяться — или ты забыла, что говорила перед операцией?

— Я… — Я впихнул ей в рот еще одну порцию риса и картофеля, прежде чем она успела ответить. — Конечно, я помню, но все равно это…

— Если ты помнишь, тогда перестань говорить глупости и продолжай есть.

На ее губах заиграла улыбка.

— Хорошо.

В конце концов, медсестры сменились, и после последней проверки я выключил свет.

Глаза Роуз проследили за мной, когда я вернулся к ней, ее тело слегка повернулось вправо, голова была обращена вверх.

— Что случилось? — спросил я, натягивая одеяло повыше, чтобы укрыть ее плечи.

— Мой нос немного болит. Он болит, когда я его трогаю.

— Тогда перестань его трогать. Хочешь воды?

— Немного.

Я помог ей подняться, и она выпила из трубочки всего несколько глотков.

— Достаточно?

Она кивнула и улеглась.

Я отвернулся, чтобы поставить бутылку с водой на прикроватную тумбочку.

— Джек?

— Я здесь, Роуз.

— Может быть, нам стоит разговаривать больше.

— О чем?

— Ну, знаешь…

— Как-нибудь в другой раз.

— Ты останешься?

— Что?

— Ты останешься на ночь?

В комнате было не совсем темно, но мне все равно было трудно видеть ее глаза и пытаться понять, что происходит в ее голове. Ее глаза всегда выдавали ее эмоции.

— Ты ничего не взял с собой — ни одежды, ни сумки, поэтому я не была уверена, останешься ли ты на ночь. Завтра у тебя работа, так что если ты не сможешь… ничего страшного.

По ее тону я понял, что она хочет, чтобы я остался с ней. Они не смогли бы выгнать меня, даже если бы попытались.