Гвардейцы подняли нас и погнали к подножью. Внизу стоял лабаз, а чуть дальше невысокий бетонный столб с вмурованным в вершину кольцом. Сквозь кольцо была пропущена цепь длинной метров пятнадцать, концы которой заканчивались ножными браслетами. Один браслет нацепили мне на лодыжку, второй на моего молчаливого сотоварища. Земля вокруг истоптана, трава клочками, кости, обрывки одежды. В стороне сложенные пирамидкой черепа.

Кажется, я начал понимать, что происходит. От этого места до края поля крапивницы оставалось не более сотни шагов. Нам выдали защитные маски и деревянные дубинки по типу бейсбольных бит. Видимо, редбули решили поохотиться на тварей, а нас выставили в качестве живцов. Судя по аксессуарам и сохранившимся следам, они делают это не в первый раз.

Подошёл конвоир с ведром, почерпнул из него ковшиком и плеснул на меня.

Твою мать… Кровь!

— Вы чё, суки… ополоумели?

— Не дёргайся. Это свиная.

Он снова почерпнул и плеснул мне на голову, потом то же самое проделал со вторым арестантом. Я кое-как отплевался, обтёр лицо рукавом, повязал маску. Гвоздикой пахло не сильно, ветер дул от нас, но игнорировать меры безопасности не стал. А вот кровь — это подлая затейка, и не важно, свиная она или чья-то другая. Твари на кровь потянутся как пчёлы на мёд. Здесь одной дубинки будет мало, нужен пулемёт.

Я повернулся к лабазу. Площадка с охотниками была полностью закрыта, оставалась лишь узкая щель для стрельбы.

— Голикова, правила какие-нибудь есть?

— Только одно: не уходить далеко от лабаза.

Юмористка. Тебя бы саму привязать к этому столбу и посмотреть, как ты вокруг него бегать будешь.

— Зашлакованный, — тихо позвал арестант.

— Ты разговариваешь? — с издёвкой хмыкнул я.

— Слушай, твари сейчас потянуться, они кровь за километр чуют. Злые становятся, как… — он покосился на лабаз. — Но выжить можно. Надо опуститься на колено и замереть. Пока ты не двигаешься, они не так враждебны, да и заметят не сразу. А начнёшь дёргаться — сразу беда. И, главное, не бояться. Страх для них наркота, особенно для багетов. Сможешь не бояться?

— Постараюсь.

Ничего нового арестант не сказал. Страх, кровь, движение — все эти признаки я испытал на себе, когда был под нанограндами, знаю, что и как действует успокаивающе, а что вызывает агрессию. Проблема в том, что любые ограничители работают недолго, и тварь всё равно нападёт.

— Они будут стрелять, — кивая на лабаз, продолжил шептать арестант, — поэтому не становись на линию огня. Лучше вообще не поднимайся. Если тварь приблизиться слишком близко, откатывайся в сторону. Но за меня не прячься. Запутаем цепь, сдохнем оба.

— Зовут тебя как?

— Гавриил.

— Как архангела?

— Я не верующий.

— Это уж твоё дело, а я в таких ситуациях во что угодно верить готов, — я перекрестился. — Господи, этому дураку всё равно, так помоги мне за нас обоих.

Стебли крапивницы разошлись, вышел язычник. Я опустился на колено и склонил голову, чтобы не встретиться с мутантом взглядом. Следил за ним периферийно. Он принюхивался, как те язычники на Обходном шоссе, потом сделал несколько шагов вперёд.

За ним вышли ещё двое. Стадные твари, поодиночке не ходят. Запах крови тянул их к лабазу. Мы, сколько бы ни пытались слиться с местностью, всё равно перед ними как на ладони. Я вспомнил жуткие кадры из шоу, когда двое язычников бежали за добровольцем. Тому удалось взобраться на сарай и продлить агонию. А у меня что? Бесполезная бита. Ни одного язычника ею не напугаешь. Одна надежда на меткость тех, кто в лабазе и на то, что у Голиковой всё-таки нет прямого приказа отправить меня на тот свет. Просто пугают, как вчера на КПП. Ну в самом деле, не такая уж я большая угроза Анклаву.

Тот, что вышел первым, растопырил руки и завизжал. Значит, заметил жертву и готов к нападению, стоять на коленях дальше не имеет смысла. Я поднялся. Что теперь? Спрятаться? За столб — не поможет, забраться наверх — слишком короткий. Такая защита ничего не даст.

Мысли рвались в голове и никак не хотели сойтись воедино и принять нужное решение. Нервы, нервы. Я уже привык жить под нанограндами. А теперь реакция не та, скорость другая. Всего-то неделю, или сколько там прошло с первого укола, а без них чувствую себя голым. Или хотя бы ружьишко, старую одностволочку, чтобы восстановить былую уверенность, а иначе… Страх заползал в душу.

Язычники одновременно сорвались с места. Сколько им понадобиться, чтобы преодолеть сто шагов? Десять секунд? Восемь? Я принял стойку бэттера[1], перехватил биту двумя руками, взмахнул. Сейчас она моя соломинка, и я буду за неё держаться.

Гавриил оставался в той же коленопреклонённой позе. Он не дёрнулся, даже когда до язычников оставалось пятьдесят шагов. Лишь когда стал различим каждый гнойник на их мордах, он начал подниматься.

Выстрел!

Пуля пробила голову первого язычника. Шлепок, розовое облачко, зависшее в воздухе, и тварь по инерции проехала по земле к моим ногам. И сразу ещё два выстрела. Я почувствовал, как пот облегчения катится по лицу и по спине между лопатками. Руки тряслись.