Мимолётная мысль об оторванности обитателей накруза заставила Ивана озаботиться другой темой.

– Но, Жулдас, мивакуки мивакуками. Ты… вы, что решили делать дальше? Не сидеть же здесь на острове до конца жизни. Вон твои сыновья людей дичатся. Им надо к людям как можно быстрее.

Жулдас с беспокойством переглянулся с Икатой: она подалась к ним ближе, отодвинув за спину детей.

– Да, КЕРГИШЕТ. Мы думали. Надо к людям… Ждали тебя. Но тут мивакуки… – Жулдас вяло повёл рукой в сторону тварей, в которых от мивакуков не было ничего. – Кормить надо.

– И долго?… Если да, то, может быть, мне вначале пробить Икату с сыновьями? Потом тебя с Мау-ма? Только куда?

– Не знаю, КЕРГИШЕТ.

– Но ты же где-то обитал до того. У всех ходоков, как они уверяют, есть, где пожить в своё удовольствие. Где-нибудь в прошлом. Даже там, куда меня приводил к тебе Арно. Помнишь?

– Ты ходокам меньше верь, – заметил Джордан. – Какое удовольствие? Мотаются туда-сюда во времени, остановиться не могут.

– Да, КЕРГИШЕТ. Так оно и есть. Мне же тогда ничего не надо было. Теперь – не знаю.

– Н-да… – издал неопределённый звук Иван, думая о себе то же самое: ему ничего пока не надо, вот и бегает во времени без остановки. – Может быть, вначале к Дигону. Он сейчас ведёт своё племя на север. Уходит от наступающей пустыни. Да, Жулдас, забыл спросить. Твои сыновья знают язык ходоков? Вот Иката, смотрю, говорит.

– Плохо знают. Не понимают, зачем им надо говорить на другом языке, если можно, как говорят мать и Мау-ма.

– Понятно, – согласился Иван. Отец когда-то заставлял его учить хотя бы английский, как говорится, с боем, а ему никак не удавалось взять в толк необходимость требований отца. – Так что, к Дигону? Иката, как?

– Одна боюсь.

– Я постараюсь перебросить Жулдаса и Мау-ма к тому же времени, как ты там появишься. Разница в деват, часа два, не более того… Впрочем, что говорит Мау-ма? Как долго их надо кормить?

– Мало, – сказала Иката. – Три дня назад здесь была только вода. Ещё, Мау-ма говорит, надо дня четыре или пять.

– Ну, это безделица. Мы тогда с Джорданом займёмся в"ыгами, а потом – вами.

Жулдас покивал головой, однако сказал:

– Я к Дигону не хочу. Мы не любим друг друга. Он любит только себя. Думает, что он – Бог.

– Он такой, – поспешил подтвердить Джордан слова Жулдаса. – Я с ним в Фимане…

– Знаем!.. Но тогда… – Иван задумался. – Можно к Уленойку. Его сын Пирик знает язык ходоков. Ваши сыновья с ним подружатся.

– Пирик! – воскликнула Иката. – Он ходит так, – она развела руками ниже живота, показывая особенность одеяния достойного предка Анки. – Мои сыновья так ходить не могут!

– Тоже понятно. Тогда думайте, а мы – к в"ыгам. Джордан?

– Я готов.

– Ясно. Жулдас, дня через четыре, для вас, мы вернёмся, а ты решай, куда вам податься.

В"ыги лежали – ждали…

«Поистине разлеглись, – подумал Иван. – Лежебоки».

Впрочем, он понимал, что ему, человеку, такое лежбище лишь казалось мирным и невозмутимым, где местные разумные не обременены какими-либо заботами.

А на самом деле у них возник невиданный доселе разлад. Жившие долгие годы в ожидании Того, Кто Остановит Время, все силы – и душевные, и физические – направлявшие на поддержание пирамиды, в"ыги, как только узнали, что их заветная якобы мечта вернуться к истокам своего разумного существования и дать начало, по сути, своей цивилизации, может воплотиться, вдруг осознали всю нелепость этого мероприятия. Их изощрённый ум ощутил тупик, в который он сам себя и загнал. Потому что они знали, всегда знали, что их время, как вида разумных и, вообще, как вида живых существ, уже истекло. Их наследственность засорилась настолько, что только один из трёх десятков новорожденных выживал, чтобы дать новое потомство, да и то не всегда полноценное, отчего их поглощало море, на них охотились хищники, они уже были неразумными.

Наступил момент, требующий окончательного решения.

Старший из в"ыгов всё это подробно поведал Ивану без человеческих эмоций в виде монотонного потока слов и коротких фраз. Ждущий порой то или иное высказывание Старшего отмечал движением ластов и хвоста.

– Мы решили… – Старший замолк, словно давая Ивану время осмыслить услышанное. – Есть те, кто желает вернуться к нашим истокам. Помоги им. А мы… – здесь человек вздохнул бы или отметил мимикой, а Старший сделал паузу, прежде чем сказать: – …остаёмся.

– То есть, – растерялся Иван.

Казалось бы, что в"ыги человеку, но, по-видимому, всё живое на Земле связано так, что беда и безысходность одних существ вызывает схожий отклик в других. И Иван почувствовал щемящую тоску, от которой впору завыть, как это делают такие же живые существа, или впасть в меланхолию, или… хорошо выпить, как иногда делают люди, и забыться.

– Ты помоги, – повторился Старший. – Их немного. А я не могу бросить тех, кого больше.

– Это понятно, – сказал Иван и с удивлением отметил: у в"ыгов, как и у людей, долг превыше всего. – Я помогу. Где они?