Сердце застучало сильнее и переместилось куда-то в район желудка.

– И что же в этом письме? – я с трудом сглотнула налипший на горло тугой комок.

– Я постарался весьма доходчиво объяснить ректорату то, что ты больше не сможешь учиться в академии Ломарда, – холодно отчеканил отец, отложив перо и бумагу в сторону.

Мир вокруг меня в который раз обрушился. И больше не было ничего, кроме пустоты и мрака. Не хватало мне предательства Алекса, теперь родители решили подложить мне свинью.

Это… это несправедливо и подло.

Может, отца подговорила маменька, и они решили мне таким образом отомстить? Решили отомстить своей родной дочери за то, что лишила их тёплого места в столице.

Меня покоробило, сердце съёжилось в комок, а потом вдруг хлопнуло, стало огромным и тяжёлым.

– Почему вы так ненавидите меня? Всё из-за того, что я отказала Алексу? Этому напыщенному золотому индюку, который не постеснялся поднять на меня руку! Который изменил прямо на нашей свадьбе с моей лучшей подругой? Алекс угрожал мне! И вы готовы рисковать моей жизнью?

О, небо, неужели я сказала это? Прямо в лицо отцу!

Я задыхалась, меня лихорадило, позвоночник прошиб холодный пот, а тело закололи миллионы острых жалящих игл. Я сказала отцу то, что думаю. В порыве эмоций мне ещё хотелось упомянуть Элли. Поведать о том, что она несчастлива в браке. На душе заскреблись кошки. А может, на неё тоже надавили в своё время? Или, быть может, она хотела уйти, когда узнала, что Маркус ей изменяет? Но ей не дали этого сделать.

– Я более не могу платить за твоё обучение, – странно, но папа остался совершенно спокойным, даже бровью не повёл. – Все наши деньги сейчас застряли в столице, я дал добро на строительство новой аптечной сети.

– А что же деньги Голденов? Маменька сказала…

– Они лежат в банке на моём счету, но я бы не хотел их брать. Так что замужество единственный для тебя выход окончить академию.

– Это не выход, – парировала я, – это тупик. Алекс мне весьма доходчиво объяснил, что после свадьбы я должна буду отчислиться из академии, – встав с кресла, подошла к окну. Горло сдавливал спазм, перекрывая дыхание. Я пыталась втягивать мелкими глотками воздух, но и его мне критически не хватало. Перед глазами замелькали разноцветные мушки. – Истинность – это не дар небес, – прошептала я, всматриваясь вдаль и сдавливая своё запястье, на котором “красовалась” золотая вязь. – Истинность – проклятие. Сначала Элли, сейчас я. Мы будто не принадлежим себе. Но ты ведь знаешь, как избавиться от этого? – я развернулась к отцу, да так резко, что даже закружилась голова.

– Избавиться от метки? – папа помотал головой. – Никогда не слышал о таком.

– Если ты не слышал, это не означает, что способа нет!

– Мари, – в папином взгляде зародился нехороший блеск, – ты отходишь от темы нашего разговора.

– Я поеду в Ломард! – гордо приподняла подбородок.

Пусть я её не закончу, но у меня хотя бы будет шанс узнать об этой треклятой метке. В академии находится самая обширная библиотека во всём королевстве, и там, уверена, я смогу что-нибудь отыскать.

– Марианна, – отец насупился, – ты разве меня не слышала? У меня нет денег на взнос.

– У тебя нет, у меня есть. Неужели забыл, что я получала стипендию. Мне удалось скопить немного, на весь взнос не хватит, но на половину я точно наскребу.

– Мари, – папа сокрушённо помотал головой, – я не… – он не договорил.

Внезапно на улице поднялся сильный порывистый ветер, деревья в саду зашелестели, в воздухе вихрем завертелись облачка пыли, вдалеке прозвучали крики и нервные восклицания слуг, а после я увидела, как в окне отразилась золотая чешуя. Сердце в этот момент провалилось вниз, ладони похолодели, и я едва не рухнула на плиточный пол, потому что ноги мои подкосились.

В саду, прямо напротив окна папиного кабинета, приземлился Золотой дракон.

Папа сохранил хладнокровное молчание, тогда как влетевшая в кабинет маменька сказала мне больше слов, чем за эти две недели. Она была так возбуждена и… рада, что даже позабыла о своей обиде на меня.

– Пойдём, – щебетала она, – тебя нужно привести в порядок.

Маменька сама выбрала для меня платье, украшения, сделала причёску, надушила своими лучшими духами. Так что уже через тридцать минут я стояла перед зеркалом во всеоружии – это она так сказала. Мои же мысли были очень далеки от её. На место шоку пришло ледяное спокойствие и безразличие к происходящему.

Даже если в саду приземлился сам король, моего решения это не изменит.

– Ты должна попросить у него прощения! – напоследок огорошила меня мама.

Я взглянула на родительницу, в её суровые глаза, брови, которые чуть подрагивали от напряжения, острые скулы, тонкий точёный нос. Раньше я и помыслить не могла, что она будет относиться ко мне как к вещи, позабыв о моих чувствах.

– Мари, ты меня слышишь? Попросишь у Алекса прощения за сорванную свадьбу.

– Как скажете, – холодно отчеканила я и, круто развернувшись, последовала в сад.