Мальчишка судорожно сглотнул, но с готовностью кивнул и поспешил подняться.

– Боги Праведные… – тихо воскликнул канцлер. – Мисс Шин! Не знал, что вы ангел, спустившийся с Небес. Где же ваши чудесные крылья?

– Там же где и ваши, господин Вайрос, – парировала невозмутимо. – Спрятала до лучших времён. Спасибо… – произнесла уже серьёзно, глядя канцлеру в глаза. – За моего отца.

Мужчина кивнул, будто ничего особенного не сделал, и вернулся на своё место. На душе стало легче, да и уже не так волнительно. Канцлер может и действует по уставу, по протоколу, но не лишён справедливости, а значит и за своих питомцев я могу быть спокойна.

– Рассказывайте. С момента, как мы с магистром Фордом и другими пассажирами покинули экспресс, – велел он, милостиво махнув рукой.

Эмет приготовился записывать…

Наша история не заняла много времени. Мы рассказывали по очереди, а Колин дополнял рассказ деталями. Он ведь первым столкнулся с магистрами, это ведь его посадили на цепь. И по мере изложения всех событий – Генри Вайрос становился всё мрачнее. Сломал в руке карандаш… достал из шкафчика графин тягучей рябиновой наливки…

Я его понимала. Невозможно спокойно слушать о том, как издевались над бедным парнишкой, а Колин говорил так легко, словно всё это произошло не с ним, хотя у саго выпирали скулы и впали глаза.

Про воскрешение ведьмы и про навку тоже пришлось рассказать. Утаивать нечего. Разрешение на призыв души было получено, а уж кого призвали – того призвали. И сами понесли ответственность…

– Я передам все доказательства и ваши показания судебному обвинителю, – после паузы произнёс канцлер. Махнул рукой, отпуская секретаря и, как только за мальчишкой закрылась дверь, продолжил. – И буду требовать для Айзека Форда и его сообщников – высшую меру наказания, – он поморщился, расстегнул несколько пуговиц камзола… – Но, прежде чем я буду ходатайствовать перед Королём по поводу официального устройства лича в академии, вы должны знать… ваш Дружок… на деле упокоенный почти двадцать лет назад Микаэль Форд. Парнишка, которого поглотила магия смерти…

Микаэль Форд? Разве у него не такая же фамилия, как у…

Я вскинула голову, ошеломлённо посмотрев на некроманта. Тот поджимал губы, по лицу бродили мрачные тени…

– Я тогда ничего не смог сделать… – глухо выговорил он так, словно ему невероятно тяжело. – Но хорошо помню Микаэля, как и сотню других детей. Каждого…

… моё сострадающее всем сердце пропустило удар. Настолько болезненный и острый, что я едва не задохнулась.

Осторожно взяла некроманта за руку и тихонько сжала в своей, как бы говоря… всё позади. Я рядом…

– Ты сделал всё, что мог. Всё, что было в твоих силах на тот момент и нет твоей вины в том, что тогда… ты ничего не знал о некромантии.

– Наш ангел права, – ровно произнёс канцлер. – Прекрати себя корить за то, над чем был не властен. Без тебя… без твоих трудов, без твоих знаний… погибло бы гораздо больше людей. Не только пробудившихся неопытных некромантов. Но и тех, кто нуждался в защите от нежити.

Яр криво ухмыльнулся. Я чувствовала – слова не утешают его… слишком тяжёл груз вины, лежащий на его плечах.

– Эй… – позвала, печально улыбнувшись. – Мы не в силах изменить прошлое, но можем творить будущее. Вернёмся, пристроим Микаэля… даже после обращения в нежить – в нём осталась частичка того живого мальчишки, каким он был раньше. И сейчас… мы, пусть самую малость, но можем сделать его счастливым…

Будто в подтверждении моих слов – лич спустился к нам. Он не мог говорить, не особо проявлял чувства и качества, присущие людям, но я уже не раз убеждалась – Микаэль всё понимает. Теперь, узнав правду, я больше не могла звать его Дружком…

– Ты можешь сказать ему всё, что хотел прямо сейчас, – произнесла, поддерживая некроманта улыбкой, а у самой к глазам подступили слёзы. Не от горя, не от печали… от трогательности момента, от щемящей, немного грустной радости…

Яр нерешительно кивнул. Я впервые видела его таким сбитым с толку и потерянным.

– Я… – его голос надломленно смолк. Мы практически не дышали, даже Зубастик перестал громко сопеть. – Не существует таких слов, чтобы выразить всё, что творилось у меня на душе всё это время и нет таких слов, способных вернуть тебе жизнь… Прости меня, Микаэль…

Лич качнулся, подмигнул нам зелёным светом глазниц, и вновь мне почудилось, что перед нами стоит улыбчивый подросток. Судя по растерянным лицам некроманта и канцлера с Колином – мне чудилось не одной.

Призрак улыбнулся. Совершенно беззаботно и открыто, беззвучно шевельнул губами. На этот раз я точно разобрала. Он говорил… спасибо.

Яр шумно выдохнул, сгибаясь пополам, видимо, испытав огромное облегчение. Призрачный образ Микаэля исчез и перед нами снова стоял молчаливый, но уже такой родной лич.