В магазины то и дело приходили возмущенные покупатели, приносили дурно пахнущие сгустки крови, вынутые из мяса, ругались, требовали заменить товар. Продавцы рьяно отругивались, гнали рабочих прочь, говоря, что надо было смотреть, когда покупали, а теперь поздно об этом говорить. «Может, вы другое мясо принесли».

Чтобы предотвратить скандал, урядники посадили крикунов в холодную, и на приисках шуметь перестели. Решили послать письменную жалобу горному инженеру Витимского округа господину Коршунову, которому по-прежнему еще верили. Но он в последней время что-то не показывался рабочим на глаза. С некоторых нор Коршунова никто не видел ни в бараках, ни в шахтах. И в конторе его нельзя было застать.

На вопросы делегатов от рабочих, где инженер господин Коршунов, конторщики отвечали:

— Нет его, уехал.

— Куда уехал?

— Почем мы знаем? Господин инженер нам не докладывают, куда уазжают.

Бараки гудели, как растревоженные ульи. Все последними словами честили администрацию корпорации, сделавшую жизнь невозможной. Трошка, высокий синеглазый Федор Зеленов и хмурый, немногословный Иван Быков ходили по баракам и втолковывали рабочим, что ни горный инженер Витимского округа, ни царь не принесут им облегчения, надо самим браться за ум и тряхнуть как следует золотопромышленников.

Очень немногие знали, что Трофим Алмазов и его товарищи — члены РСДРП, держат связь с Центральным Комитетом партии, сообщают о всех событиях на Ленских приисках.

И уж конечно, никому из администрации в голову не приходило, что слесарь центральной механической мастерской Петр Баташев и техник электростанции Иван Волошин направлены на прииска Центральным Комитетом РСДРП и возглавляют подпольную революционную деятельность.

Однажды Трошка пригласил Федора на рабочую сходку. В переполненном бараке было до того накурено, что большая керосиновая лампа, тускло освещающая барак, казалось, не висела, а плавала в клубах дыма.

Говорили все сразу, перебивая друг друга. Одни уверяли, что достаточно добиться отмены заборных книжек, и жизнь пойдет на улучшение. Старожилы не соглашались, они-то помнят, как было во все времена, когда им давали деньги на руки. То же тухлое мясо, та же дороговизна.

— За деньги можно в другом месте купить! — шумели третьи.

— Было бы за что покупать!..

— А где ты купишь? Где? По всей округе ни одной лавки!..

— Откроют лавки!.. Попросим!..

— Кого ты попросишь? Царя! Так до него далеко.

— Зачем царя беспокоить, если рядом господин Коршунов, — сострил Трошка.

— Не трожь господина Коршунова! — бабьим голосом крикнул кто-то с дальнего угла. — Он наш благодетель и заступник, на него одного надежда!

— Да плут и обманщик твой Коршунов, — загремел в ответ Трошка. — Такой же сатрап и кровосос, как и Белозеров, только похитрее. Ну где он, твой Коршунов, со своими посулами? Наобещал тут с три короба, взбаламутил всех и в кусты, один зад торчит. Поди разыщи его и приложись!..

В бараке грохнул хохот.

— Приехал сюда царя выгораживать, — продолжал Трошка. — Как будто здесь дети маленькие, не знают, что этот самый царь-батюшка, божий помазанник, рабочую кровь в Петербурге пролил. А они-то к нему с хоругвями да иконами шли! Вот тебе и царь!..

Вернулся Федор домой возбужденный, переполненный впечатлениями. Почти с порога он начал рассказывать Майе о всем том, что услышал на сходке. Весь вечер Федор не переставал восхищаться русскими, особенно Трошкой, которые готовы драться с самим царем и ни капельки не боятся его.

Слушая Федора, Майя перепугалась. Она стала умолять Федора не ходить больше на сходки, держаться подальше от Трошки.

— Почему? — удивился Федор.

— Их всех пересажают в острог и тебя вместе с ними… Не дай бог!..

— А меня-то за что? Я драться с царем не собираюсь, это не мое дело. А послушать интересно.

Федор лег и тут же уснул, а Майя почти до утра ворочалась с боку на бок в предчувствии какой-то беды. На дворе было светлее, чем в землянке. Переплет рамы единственного окна походил на черный зловещий крест. Майя накрылась с головой, чтобы не видеть его.

Только под утро она забылась чутким тревожным сном.

Окружной инженер Коршунов спешил в Петербург. Добравшись на перекладных до Иркутска, он в тот же день поездом выехал в столицу.

Вскоре из Петербурга в иркутское жандармское управление пришла срочная телеграмма такого содержания: «Срочно отправьте в Бодайбо роту солдат жандармского корпуса».

В иркутском губернском жандармском управлении очень удивились, получив эту телеграмму. Начальник управления, корпусной генерал с плутоватым лицом поехал с телеграммой к самому генерал-губернатору Князеву, толстому пожилому человеку с выпуклыми бычьими глазами и седыми бакенбардами, точь-в-точь как у Александра Третьего, при жизни которого он был назначен генерал-губернатором Иркутска и теперь верой и правдой служил августейшему наследнику, его величеству Николаю Второму.