Шрифт:
Майя наклонилась к Федору и прошептала.
— Старуха дело советует. Нам нужно бежать, и как можно скорее. Живя дома, я тоже думала, что только и света, что в окне. А поехала с тобой, не заботилась, куда приведет нас дорога. Оказывается, не туда мы приехали…
В юрту вошел Малаанай и сел возле Федора.
— Что ты, дурак, наделал, — сказал он. — Хозяин велел привезти урядника.
— Кого посылает за урядником? — спросил Федор.
— Меня. Сейчас седлаю лошадей и еду. К утру урядник будет здесь — Малаанай, видно, торопился, Потому засиживаться не настал.
Вскоре девушки батрачки и батраки вернулись в юрту. Молча поужинали и, сморенные дневной работой, легли спать. Никто ни о чем не расспрашивал Федора и Майю, понимая, что им и без того тяжело. Все уже знали, что хозяин послал за урядником.
Майя и Федор тоже легли на свод орон.
В эту ночь Федосья долго не могла сомкнуть глаз, ворочалась на своей жесткой постели, вздыхала, плакала. Ей жалко было Федора и Майю.
VIII
В полночь Федосья ощупью подошла к спящим Федору и Майе и разбудила их.
Майя поймала Федосьину руку и прижалась к ней щекой:
— Встаем…
Федор, громко посапывая, продолжал спать. Слишком много событий пережил он за день: драку, вспышку хозяйского гнева, испуг и после всего этого выпил.
Майя ерошила рукой жесткие волосы мужа и слегка толкала его.
Фадосья вернулась на свое место.
В юрте было тихо. Маланья во сне скрежетала зубами, что-то бормоча невнятное. Майя поняла только одно слово: «Досадно».
«Еще бы не досадно», — подумала Майя, невольно прислушиваясь к бормотанью Маланьки. На днях Маланья под большим секретом рассказала Майе, что Федорка ее изнасиловал и она забеременела. У нее начал было расти живот, и это заметила хозяйка.
— От какого кобеля ходишь брюхатая? — спросила она.
Маланья расплакалась.
— Чего молчишь? Или сама не знаешь от которого? Ну, признавайся.
И хотя у девушки ноги подкашивались от испуга, она призналась, что всему виной ее сын Федорка.
— Вот как… Быстро ты успела вокруг пальца его обвести. В невестки ко мне метешь? — Авдотья размахнулась черенком и ударила Маланью в живот.
Маланья несколько дней пролежала и родила мертвого ребенка.
«Надо бежать от этих извергов, как от чумы», — подумала Майя и затормошила Федора:
— Федор, вставай…
— А-а-а. — Он повернулся на другой бок.
Наконец Майя растолкала мужа. Он встал и, зевая, натянул торбаса. Майя свернула свою убогую постель, связала ее поводом, стала среди юрты, где столько времени они с Федором прожили. Ей не хотелось уходить отсюда неизвестно куда. Тут, какой ни кров, все же был кров, а впереди — неизвестность.
Федор сидел на ороне, обхватив руками голову.
Майя пошла за печку к орону старухи Федосьи.
— Бабуся, — горячо прошептала она, — вы теперь нам с Федором вроде родной матери. Прощайте… — Майя положила голову на иссохшую грудь старухи.
— Дитя мое родное, Майя. — Федосья погладила ее голову. — А где же Федор?
Федор встал и тоже подошел к старухе, сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Ему тоже казалось, что он расстается с родной матерью.
— Услышу ли когда-нибудь ваши голоса?.. — задрожала Федосья. — Мне недолго осталось жить…
Майя поцеловала ее в мокрую щеку.
— Прощай, Майя… Береги Федора. Ты побойчее его, а Федор у нас уж больно смирный. Живите, дети, мирно и счастливо. Поддерживайте друг друга, защищайте, пусть во всем у вас будет удача. Была бы зрячая, пошла бы с вами хоть на край света.
Федор и Майя с трудом, словно под тяжелой ношей, переступили высокий порог юрты и вышли во двор. Небо уже начинало светлеть. Было прохладно, и Майя почувствовала, как легко она одета.
Они перелезли через изгородь, вышли на тракт. Федор остановился, как бы спрашивая самого себя, в какую сторону идти. Он вспомнил о купце Иннокентии, у которого когда-то жил будучи в бегах, и удивился, почему только сейчас о нем подумал.
— Майя, знаешь, куда мы пойдем?
— Куда?
— К купцу Иннокентию.
О купце Иннокентии Майя слышала от Федора в прошлом году по дороге к Яковлеву. А потом забыла о нем, так как Федор больше не вспоминал. Ему претило слово «купец», напоминающее о его самозванстве.
— А далеко живет этот купец? — спросила Майя.
— Далеко… В Кильдемцах.
Обрадованные тем, что теперь ясно, куда идти, они заспешили на восток. Из-за леса выглянуло багровое солнце, как бы прислушиваясь к громкому птичьему щебету.