Дьяк недовольно крякнул. — Ну, и поп дался!

Лекарь — колдун

Олена Иванова, как встретила Дениса Клочкова, так скорей домой пошла и спросила квасника Прошку, не бывал ли у нее со Смоленска человек. Прошка сказал, что такого человека не было. Заходил к нему сват, квасу боченок купить, так то не со Смоленска, а…

Олена Иванова слушать его больше не стала, побежала скорей к Пахому Терентьеву в Китай-город. Не бывал ли Дениска у Пахома. Но и там Дениса не было.

Посудили они с Пахомом, что за притча, с чего Денис от нее бежать кинулся.

— Не иначе, — сказал Пахом, — как он, вор и бездельник, казну пропил, что ему сват для тебя дал, вот и хоронится. А мы про то свату доведем. Я ноне в Смоленск малого с товаром посылаю. Садись, пиши батьке грамотку.

Олена письмо написала и пошла домой.

Только в ворота вошла, смотрит, во дворе стрельцы и подъячие из Приказа.

Сердце у Олены упало. Какая еще новая беда? Хотела было назад в калитку шагнуть — да куда! Стрельцы уж к ней бегут, за руки хватают.

А тут из подклети два стрельца Прошку вывели. Хозяйка его за ним бежит, ревет. Погнали ее назад в избу стрельцы. Не велел дьяк приводить.

А Прошка ничего, идет себе, ухмыляется. Без него, небось, дело не обойдется! А ему — что ж? Худа ему никакого в Приказе не сделали, поговорили, да и домой отпустили. А квас-то потом как шибко пошел! Каждому охота послушать, как квасник про колдуна рассказывает. Там-то в Приказе он спервоначалу всего и не припомнил. А как добрым людям рассказывать стал, много еще чего про Ондрейку надумал.

Пока до Приказа шли, Прошка все руками разводил, да бормотал что-то про себя — вспоминал, чтоб опять чего не забыть.

У самого Приказа попался им навстречу поп Силантий. Посмотрел на Олену и головой жалобно покачал. Олена ему низко поклонилась. Поп до нее добр всегда был.

Вошли в Приказную избу. В первый раз еще Олену туда впустили. Приказные все злые видно, и не глядят. Старший дьяк нахмурившись сидит, пишет чего-то. А в углу-то — ох, матерь божия! — Ондрейка ее связаный стоит. Худой-худущий. Кафтан грязный, изодранный. А ведь справный был, как провожала его.

Как увидел Ондрейка Олену, так и кинулся к ней. Не то плачет, не то смеется. Но стрелец живо его отдернул.

Алмаз Иванов глаза поднял, велел Олене от мужа подале встать. И Афоньку в палату позвать приказал, да и Феклицу тоже.

На квасника дьяк и не взглянул. А тот на месте не стоит. Так и подмывает его все рассказать, что он, как шел, надумал. Вот жалко лишь, что боярина нет.

А тут, словно по его хотенью, дверь с улицы распахнулась, и вошел сам боярин Юрий Андреевич Сицкий.

— Пошто кликал меня, Иваныч? — спросил боярин. — Аль новое что сыскал?

— И то новое, боярин. Почитай, ин, коли охота. Грамотка из Смоленска, да допрос, что я Емельке, — что из Смоленска прислан, — учинил. А я тем времем других поспрошу.

— Ну, Прошка, чего рот разеваешь, — сказал дьяк кваснику. — Говори, коли что про Ондрейкино колдовство ведаешь.

— Ведаю, государь, все подлинно ведаю. Запамятовал тем разом, не поспел сказать. Как мне не ведать! Опричь меня никто, почитай, того и не ведает.

— Ну, коли ведаешь, так и сказывай. Зря не мели. Видал, как Ондрейка ворожит, бесов скликает?

— Видал, государь. Как не видать! Вот в ночи, как почнет Ондрейка бесов скликать, да как они к ему налетят, да как почнут по горнице скакать. А мне в подклети чутко, как они гомонят, да топотят. А я вверх-то заберусь, да в щелку-то и подглядаю. А беси зеленые, да рогатые, да хвостатые! Полна горница. И ведьмы с ими в ступах да с помелами. А зубам-то беси те ляскают, а пламя-то из ротов так и шибает. Я так с лестницы-то кубарем и скачусь. Вот и старуха моя…

— Ахти, страсти какие!.. Пережечь тебя надвое! — вскричал боярин. Он оставил грамоту и с любопытством слушал Прошку. Даже глазки заплывшие открылись.

Но дьяку Прошкин рассказ не очень понравился.

— А для какой справы[49] Ондрейка тех бесов скликал? Чай, не для пляски? Сказывай, напускал он тех бесов на кого, али как?

— Напускал, государь, напускал, — с охотой заговорил Прошка. — Возьмет какого беса и тотчас напустит.

— Да как напускал-то? Ведаешь? приговаривал, чай, что.