Превозмогая дикое желание стащить ее с лошади и прижать к себе, Дерил, обхватив ее талию своими огромными лапищами, отодвинул ее от себя. Почувствовав, как руки мужчины выравнивают ее положение в седле, Бет ослабила хватку, отлипла от Диксона и, проскользив ладонью по его шее, опустила ее на поводья.

Все еще ощущая на себе ее тепло, он помог ей установить ноги в стремена, проверил подпруги и, окинув взглядом ее фигуру, отметил про себя, что смотрится в седле она даже очень ничего, несмотря на то, что на лошадь, в случае чего, залезть сможет только с сотой попытки или, если найдет невысокую изгородь.

Еще раз приказав себе успокоиться, он запрыгнул в седло и пустил Бет вперёд, чтобы она показывала дорогу.

Лошади, хорошо знавшие прогулочные тропинки, сами вышли из загона и направились в поле, засаженное редкими деревьями.

Солнце светило ярко, но не ослепляюще, ветер теплыми волнами окутывал всадников и приводил в движение волосы на спине Бет.

Поравнявшись, они не спеша пошли по краю поля.

Девчонка щебетала без конца о всякой ерунде, задавала бесчисленные вопросы про его ферму, про его животных, про его планы на отпуск в Германии.

Дерил почувствовал себя спокойнее и свободнее, и, неожиданно для себя, даже что-то рассказал незатейливое.

Он старался смотреть вокруг, а не на спутницу, и это здорово выручало и успокаивало.

Бетти вела себя как ни в чем не бывало, и Дерил даже понадеялся, что, может, она не поняла ничего там, в конюшне.

А ещё минут через десять, окончательно в этом уверился.

Потому что ну не может женщина, знающая, что мужик на неё только что чуть не набросился, быть такой спокойной, разговорчивой и дружелюбной.

Значит, не поняла ничего.

И слава Богу.

Неловкость пропала, вопросы и ответы давались ему легко, и он просто наслаждался компанией.

Наслаждался этим днем, этой чудесной нежной девочкой, такой доверчивой и улыбчивой. Красивый, неиспорченный ребенок.

Золотистые волосы, розовые губки, голубые глазки.

Немецкая фройляйн, блядь.

В голову опять, помимо желания, заползли кадры из некоторых, особо любимых Мерлом фильмов, немецкого производства.

Там, кажется, даже сюжеты были похожие.

Мужчина и женщина. Лошади и поле.

И дальше по сценарию.

Нет, от все-таки извращенец.

Девочка едет и ни о чем таком не думает даже, а он её уже мысленно поимел во всех позах.

Гореть ему в Аду за это, блядь.

Прошагав пару километров до небольшого водоема они остановились у самой кромки воды, а потом двинулись вдоль него по берегу.

На вопрос, о том, не хочет ли она пусть лошадей ненадолго рысью, Бет ответила, что у ее лошади был сильно поврежден путовый сустав и любое движение кроме шага, противопоказано.

Безмятежность прогулки испарилась так же быстро, как и окутала их до этого.

Только Бет произнесла вслух, что у кобылки была травмирована нога, как лошадь, словно услышав это, тут же начала нещадно хромать, и сидеть в седле стало пыткой.

Было очень обидно, что такая прекрасная поездка, так отлично наладившееся общение — все прервалась в один момент.

Бетти была зла на свою лошадку, никогда до этого не подводившую, и тут, в самый нужный момент…

— Мистер Диксон, вы езжайте назад, а я пешком дойду, — Бет было до того неудобно за сорванную поездку, за испорченное настроение, что она готова была расплакаться.

— Да щас прямо, побежал, — проворчал Дерил, и, совершенно не думая о последствиях(похер уже на все, просто похер!), поступая в угоду собственным желаниям и ничему больше, молча подъехал на своей лошади к Бет и так же молча вытянул ее из седла и усадил перед собой.

Девчонка была такой хрупкой, что места в седле хватило.

Бетти задохнулась от неожиданности, а ещё от того, что она вмиг оказалась к нему так близко. Так интимно близко.

Одной рукой он небрежно держал поводья, другой прижал девушку к себе за талию, удерживая её в седле, не давая свалиться.

Его рука у неё на животе была невозможно горячей, обжигала через рубашку, держала так крепко, все сильнее сжимаясь, и Бет казалось, что, ещё немного, и останутся синяки.

Но это было неважно. Всё на свете было неважно, кроме острых, болезненно-приятных ощущений, что заполонили сейчас все её тело.

Хотелось, чтоб прогулка не прекращалась.

И, хотя Бет прекрасно понимала, что то, что он сделал, все лишь дань ВЕЖЛИВОСТИ, чтоб ее, что он ничего такого не имеет в виду, и не испытывает к ней, но, Боже мой, Боже мой!!!