И вот сидел я и пялился на это существо, а по виску прямо за шиворот стекала колючая капелька пота.

«Убей ребёнка и сможешь вернуться». Так было на моей карточке написано. Ну, других детей тут нет вроде. Длинноногое, длинноволосое, с оптимистическим что ли лицом. Существо всё равно некрасивое, но что-то приятное в нём было. Ну, будто его можно по голове погладить и оно не укусит. Не то чтобы я дотянулся, но всё же.

— Ты из ниоткуда появился, — сказало оно. Голос был задумчивым, но не удивлённым. — Не знаю, какого ты вида.

Я зыркнул в ответ. Не многовато ли для человека оно знает? Или просто запуталось? Наконец ответил:

— Вида? В смысле?

— Ну знаешь… Запредельные, — оно наклонило голову, — ты не достаточно высокий, чтобы быть фейри, а для вампира не слишком надутый. Может тролль?

— Это ты кого троллем называешь, а? — от возмущения даже прямее сел. Деревянная утка подо мной накренилась, грозя сбросить меня на выжженную хрустящую траву.

— Ой, извини, — ответило существо, — не хотела обидеть. Просто знаю одну троллиху — она очень милая.

— Это потому, что они из кожи вылезут, чтобы угодить первому встречному-поперечному! — прорычал я, хватаясь за деревянные ручки проклятой шатающейся утки. — Им бы лучше смириться с тем, что они выглядят мерзко и никто их не любит.

— Оу, — ответил ребёнок. Больше ничего оно не говорило: просто сидело, будто ожидая, что я что-то замечу.

Я не обращал на него внимания.

— Красная метка высылки, — буркнул я себе под нос, — у кого есть такое влияние и кто это сделал? Кто я по их мнению? Всего лишь маленький бюджетник, живущий от зарплаты до зарплаты. И какой обиженный жизнью балбес выслал меня с красной меткой, да ещё и без суда?

— Ну тут не знаю, — сказал ребёнок, — но по-моему мы не совсем в человеческом мире.

— Конечно в человеческом, — отозвался я, — где ещё? Ты человек. А место это тоже людское — знобит аж до судорог.

— Дааа, — смутился ребёнок, — но…

— И я лепрекон. Не смей меня троллем называть.

Ребёнок отвлёкся:

— Оу. В За лепреконы живут? Как тебя зовут?

— Пять-Четыре-Один.

Ребёнок хихикнул:

— Серьёзно?

Я даже прикрикнул:

— Это номер моего жетона. Как иначе? Прекрати щериться.

— Извини, — ответил ребёнок, всё ещё ухмыляясь, — но есть тут у нас выражение: «Уж лучше носить номер, чем такое имя», а у тебя и так имя из цифр, так что…!

А может этот экземпляр не такой уж и умный, как показалось вначале. Но по крайней мере мозгов у него явно больше, чем у людских коров.

Но существо оказалось достаточно благоразумным, чтобы заметить мой сердитый вид и хотя бы попытаться прибрать улыбочку.

— Так а ты здесь почему?

— Любопытно, а? — кисло бросил я и украдкой глянул на чёрную карточку. Всё так же на красном фоне было написано: «Убей ребёнка и сможешь вернуться». Это конечно всё ладненько, только вот с какой стати? Кто такой этот загадочный похититель, чтобы приказывать мне кого-то убивать? Даже человеческого ребёнка. Никогда не одобрял такие вот вещи.

Но если откажусь, как вернусь домой? Мне нужно золото. Место для подзарядки. И без первого и без второго я окочурюсь быстрее, чем даже обычный человек в этой части мира.

Размышляя, глянул на ребёнка, от чего оно, видимо, забеспокоилось:

— Чего?

— Ты, — сказал я, — ты что здесь делаешь?

— То же, что и ты, — слегка повеселело оно.

— Чего? — неужели у него тоже есть карточка? Вообще-то бои насмерть в За запрещены. Хотя власти порой несколько иначе применяли законы За к Запредельным на территории людей.

— Просто появилась тут, как ты, — ответил ребёнок, — по крайней мере так думаю. И ведь как раз ужин готовила. Ох и взбесятся же они, особенно Джин Ён. Вечно что-то происходит, когда готовлю еду по его выбору.

— Готовка? Да что, во имя всевечного золота, ты несёшь? Да всем плевать, приготовили обед или нет.

— Ага, но в этом-то и дело, — возразил ребёнок, — Джин Ёну не всё равно, так что кукситься он будет знатно, когда меня найдёт.

— Да плевать мне, что Джин Ён будет кукситься знатно! — не выдержал я. Честно говоря, понятия не имел, что это — «кукситься знатно», что это за место и почему меня сюда приволокло? Какого чёрта нужно было мне красную метку высылки лепить!

Ребёнок возмутился:

— Да ни при чём я, говорю же! Была на кухне, а потом бац — и тут. Кажется знаю, где это место, но только сколько не пытаюсь уйти, ничего не выходит.

— Уйти?

— Ага. Странная штука. ОБычно без проблем вхожу и выхожу из Между, но сколько ни проходила мимо столика для пикников, чтобы вернуться домой, каждый раз вдруг шла в обратном направлении к домику на дереве.

— Это не Между, — очень медленно и громко проговорил я, — а человеческий мир. — Во имя золота! Оно же человек! Как можно настолько плохо знать собственный мир?