А тот вовсе ничего и не имел в виду. Просто ему было важно заронить зерно сомнения в душу Доры, поколебать ее уверенность в правоте Траяна, заставить ее помешать этому способному инженеру принять участие в новом строительстве. Он счел, что это ему вполне удалось, и покинул дом Загоровых весьма довольный собой.

В дверях он учтиво раскланялся с двумя входившими девушками. Одна из них была Юлька, младшая дочь Загоровых, — высокая девушка с бархатными карими глазами, затененными густыми подкрашенными ресницами.

— Боже мой — Олечка! — воскликнула Фани Загорова, увидев, с кем пришла дочь. — Наконец-то! А мы уж думали — совсем ты нас забыла!.. И как ты похорошела! Какая стала элегантная!

Фани совершенно непроизвольно перевела взгляд с Ольги на Юльку, желая убедиться, что ее дочь не менее хороша, уверилась в этом и снова удивленно посмотрела на гостью. Юлька действительно была «шикарна» в своем белом коротком жакете и клетчатой юбке. Но рядом с Ольгой, менее красивой, но удивительно свежей и привлекательней, в светло-сером, прекрасно сидевшем на ее стройной фигурке костюме, Юлька казалась какой-то поблекшей и усталой.

А Ольга, не замечая этого безмолвного и ревнивого взгляда, с радостной улыбкой осматривалась вокруг. Ей было приятно, что ее всегда приветливо встречали у Загоровых. Иногда ей даже казалось, что она снова школьница, то застенчивая, то шаловливая. Все ей было здесь так знакомо — и люди и обстановка.

Вот чайный столик на колесах, который она любила перекатывать по просторной гостиной. И большие удобные кресла по-прежнему стоят у камина. Когда дома никого не было, они с Юлькой любили забираться в эти кресла с ногами и мечтать о будущем. Тогда Ольга становилась знаменитым инженером-строителем, а Юлька заворачивалась в черную адвокатскую мантию и произносила перед растроганными судьями и пораженной публикой пламенную защитительную речь.

…И тетя Дора все та же — чуть грустная, но по-прежнему очаровательная. Особенно, когда улыбается. А тетя Фани, казалось, даже помолодела и все такая же любезная. Только доктор, пожалуй, сильно изменился: постарел и располнел.

— Знаете, Оля уже инженер. Она работает над проектом водохранилища Траяна, — сказала Юлька. — И сейчас бы не зашла, если б я ее не встретила и не уверила, что Траян здесь.

— Инженер? Подумать только, чего добилась!.. Но этот твой серый костюмчик просто прелестен! Скажи, родная, у тебя это завивка или они сами так вьются? Посмотри, Юлька, как хорошо она подстрижена, а меня вот обкорнали…

Фани Загорова снова окинула девушку взглядом знатока моды и законов элегантности.

— Из простенькой куколки выпорхнула прелестная бабочка! — весело и добродушно откликнулся Загоров.

— И какие у тебя чудные волосы! В косах их совсем не было видно. Матильде ни за что не сделать такую прическу! — Загорова потрогала свои волосы и продолжала разглядывать девушку.

— А туфельки ты на заказ делала? О, и чулки нейлоновые!..

— Нейлон, но третьесортный, — засмеялась Ольга и добавила со смешанным чувством смущения и гордости: — С моей второй получки. Первую всю отдала маме.

— А я-то думала, раз уж ты инженер и занята работой, то не станешь обращать внимания на свою внешность. Все эти работающие женщины — такие синие чулки…

— Мама, ну как ты можешь? — возмутилась Юлька.

— Да ничего, я не сержусь, Юля. Наоборот, даже польщена. Никогда не думала, что мои туалеты могут занимать столь изысканную даму, как твоя мама, — легкая ирония послышалась в голосе девушки.

Загорову это не смутило и не остановило.

— У Оленьки, впрочем, замечательная фигура: что ни надень — все по ней, во всем будет элегантной.

Дора не вмешивалась в разговор. Ей показалось странным, что девушка хотела видеть Траяна. Несколько недель назад он, правда, рассказывал о встрече с Ольгой, но мимоходом, как о чем-то незначительном. Доре пришло в голову, не Ольга ли тот самый инженер, о котором упоминал сегодня Тошков. А если это так, то не может ли она что-нибудь сделать для Траяна? Впрочем, нет, унизительно просить эту девчонку помочь опытному и известному инженеру.

Юлька тем временем оборвала излияния матери:

— Мама, ты ведь одна только и говоришь. Дай же и Оле рассказать что-нибудь о себе, о своей работе.

Сначала ей задавали вопросы. Девушка отвечала односложно, думая, что расспрашивают просто так, из вежливости. Она знала, что в этом кругу часто ведут бесконечно длинные разговоры без всякого интереса. И при этом беседа может быть оживленной, полной остроумных замечаний, сделанных лишь для того, чтобы блеснуть.

Но постепенно Ольга убедилась, что Загоровы действительно интересуются ее жизнью и особенно тем, как она справляется с такой «совершенно не женской» работой. Она оживилась, щеки ее раскраснелись, глаза стали глубже и темнее, как то прекрасное синее озеро — озеро будущего, озеро мечты, — о котором она говорила.