– Уииииии! Поздравляю, мать!!! Так, наводи марафет, я сейчас, - в трубке послышалась возня, шорохи, чей-то недовольный шепот и явно мужское ворчание, - так вот, я сейчас найду, куда улетели мои трусы и примчусь к тебе. Готовь печень и удобную обувь, мы идём оповещать о твоём статусе весь город!

– Новодворская, мне на работу завтра, - слабая попытка унять надвигающийся на город ураган «Валерия» результата не принесла, потому что Лерка уже просто бросила трубку. В дверях снова возникла лохматая голова.

– Зная тёть Леру, у тебя минут 10, мам. Цигель, цигель, айлюлю.

– А айлюлю потом, - как на пароль отозвалась Юлька и распахнула шкаф.

За стойкой любимого леркиного бара свободный стул был только один. Юля двинулась было в сторону пустующих столиков, но Лерка неожиданно сильно для довольно хрупкой девушки перехватила её за локоть и шустро потащила за собой. Окинув взглядом занимавшую стулья слева парочку, Лера подтолкнула Юльку к свободному стулу, а сама с хищной улыбочкой повернулась направо и скользнула к трём мужчинам. Один из них сидел боком к стойке, спиной к приближавшейся к нему высокой синеволосой опасности (в этом месяце у Лерки была ярко-синяя шевелюра с более светлыми прядями, заплетёнными в тонкие косички, хаотично торчащими из начёсанных в дикое гнездо волос, из-за чего Лерка напоминала чернобыльскую вариацию Ежа Соника). Хлопнув мужчину по одному плечу, Лера повисла на другом, и когда ошарашенный посетитель повернулся к ней и сфокусировал взгляд на синем великолепии, томно прохрипела:

– Прекрасный рыцарь, не уступите даме место?

Рыцаря прекрасным назвать можно было с большой натяжкой. Такой же большой натяжкой, как его резервуар для пива, лежащий на коленях и пытающийся порвать пуговки на клетчатой рубашке. Помимо круглого пивного брюшка рыцарь блистал совсем не латами, а вполне обычной среднестатистической круглой лысиной. Но перед синеволосым драконом рыцарь пасанул и медленно сполз со стула.

– Благодарю, - проникновенно заглядывая в глаза «рыцаря», выдохнула Лера и перевела взгляд на таких же ошарашенных спутников. – Господа, рекомендую вам переместить свои мужественные тела за свободный столик, где вам будет намного удобнее продолжать вечер. А дамы желают накиряться до такого состояния, что от бара нам лучше не отходить.

После этих слов Валерия тут же потеряла интерес к не самым прекрасным рыцарям и передвинула освободившийся стул ближе к Юле.

– Что? – Выгнула красивую бровь Новорядская в ответ на обалдевший взгляд подруги.

– Как ты это делаешь? – Юля, хоть и знала Леру уже несколько лет, не переставала удивляться, как у той получается быть такой лёгкой и открытой, переть напролом и ничего не бояться. – Неужели тебе совсем не страшно?

– «И от страха всё быстрее песенку поюююют»*!
– Протянула Лерка строчку из известной песни. – Юль, ну чего бояться? Не побьют же меня!

– Ну не побьют, так пошлют!

– Ха! Ха-ха! Три ха-ха! – отмахнулась Новорядская. – Куда меня могут послать, где я ещё не была, мать?

Юля только покачала головой, а Лерка, практически распластавшись грудью по барной стойке, замахала мальчику-бармену.

– Ииииии-хаааарь! Игорёчек, солнышко, наливай. Начнём как обычно – по поллитра светлого нефильтрованного и вот эти ваши фирменные гренки с беконом. И далеко от нас не отходи, милый, наши стаканчики надо будет быстро менять. А теперь ты… - Валерия с предвкушающей хищной улыбочкой повернулась к Юле так резко, что она поёжилась. – Я жажду подробностей!

– Ну, какие подробности, Валерон. Пришли, помолчали, забрали решение суда и разошлись. – Перед Юлькой возник стакан с пенным напитком, и она поспешила обхватить его ладошками, чтобы занять руки. – Мы всё уже друг другу сказали. И сказали, и проорали. Делить нам нечего. Илья взрослый уже. Квартира мамина, Костик на неё не претендует. На машину, наоборот, не претендую я. У меня и прав-то нет. А бодаться из-за старой реношки… Не хочу. Я и так рада, что нас просто взяли и развели.

Лерка слушала молча, и когда Юля замолчала, протянула руку и сжала запястье подруги.

– Ты как? – Вдруг ставшим совершенно серьёзным голосом спросила она. В этом была вся Лерка. Она могла орать, чудить, хохотать до икоты, каламбурить и шутить на самые остро-болезненные темы. Но всегда знала, когда Юльку нужно было взять за руку. И за это Юлия Белкина, пока ещё Суворова, была очень и очень благодарна подруге.

– Не знаю, Лер. Сейчас какая-то пустота. По сути ничего не изменилось. Мы и так уже не жили вместе почти два года. Так что я уже как бы и привыкла. А с другой стороны… Знаешь как плюс на минус. Плюс – я наконец-то поставила точку. Теперь я уже не замужняя женщина. Вроде все пути открыты, вперёд… А минус, который это всё перечёркивает… Лер, я просто не представляю, как это – быть без него. Мы вместе больше, чем не вместе. Больше половины жизни. Я от мамы к нему, я не была одна, сама по себе. И теперь мне кажется, что впереди только тьма какая-то.

– Ты его ещё любишь?

– Нет, Лер. Это и странно, понимаешь. У нас такая любовь была. Сумасшедшая. Мы умирали друг без друга и сгорали вместе. И вдруг вот так вот всё. Мне не жаль расставаться с ним. Мне жаль расставаться вот с этим всем – с любовью, с планами прожить всю жизнь до глубокой старости. Жаль вот этого… - Юлька покрутила рукой в воздухе, подбирая слова. – «Долго и счастливо». Не будет у меня «долго и счастливо» с одним-единственным.

– Юленька, - Лера уже двумя руками обхватила ладони подруги и легонько их встряхнула. – Я сейчас такую банальщину скажу. Ты же знаешь, как я не люблю банальностей, так что цени мою жертву.