– А твои… - стонет, когда я все-таки целую желанную округлость, - анализы… - чуть ли не всхлипывает от моих игр языком, - где?

Смачно чмокнув на прощание, нехотя отстраняюсь. Чувствую, как женские ладони твердо опускаются на мои плечи и нажимают.

– А? – поднимаю голову, встречаясь с воинственным, огненным взглядом.

«Кина» не будет: актеры ругнулись по-немецки и вышли на забастовку.

– А-а-ана-ализы, - шумно выдыхает Лина, врезаясь пальчиками в мои мышцы. – Как у Ника. Все эти сложные названия болячек. Откуда мне знать, что у тебя их нет, м-м?

При каждом слове, что она с трудом выбивает из себя, ее грудь лихорадочно вздымается, привлекая внимание. Мелкая раскраснелась, ерзает подо мной, горит от желания, которое старательно пытается спрятать. Ее красивое тело мое – сомнений нет. Предало свою хозяйку и теперь подчиняется только мне. Каждая клеточка искрит от моих прикосновений. Бархат кожи вспыхивает и пылает под ладонями.

Однако мозг бунтует. Никогда не понимал, зачем девушкам этот ненужный орган, но с Линой… мне даже интересно.

В ее агатовых глазах – огонь борьбы и холод недоверия. Обжигающе-морозный контраст.

Она бросает мне новый вызов, пробуждает бешеный охотничий азарт. Никогда мне еще так остро не хотелось обладать девушкой целиком, завоевывая ее душу. Никому не готов был предложить руку, сердце… Что еще принято? В общем, полный свой суповой набор. И копыта в придачу, на холодец. Пусть она готовит из меня, что пожелает.

– Анализы мои, значит, хочешь увидеть?

Приподнимаюсь на локтях, лукаво всматриваясь в румяное лицо. Упираюсь кулаками в диван по обе стороны от Лины. Беру ее в капкан. Раскрытая, полуобнаженная, пойманная в силки, она все равно не сдается.

– Почему нет? Тебе есть, что скрывать? – выставив руки перед собой, сжимается и прячется от меня.
– В конце концов, ты мою медкарту сегодня от корки до корки пролистал. Теперь, как настоящий мужчина, покажи свою! – вредно морщит носик.

– Да без проблем, - усмехаюсь, дезориентируя ее своей уверенностью. – Правда, обычно женщины требуют несколько другое доказательство мужской «истинности». Ты не перестаешь меня удивлять, - бубню себе под нос, пытаясь отвлечься пустой болтовней. С Линой даже общаться приятно. Или просто находиться рядом.

С серьезным, деловитым видом поправляю на ней лифчик, возвращая его на место, веду подушечками пальцев по декольте. Аккуратно, словно перышком дотрагиваюсь. Затем легко и невесомо целую верх груди.

– Рома!

Получаю слабый шлепок по лбу, а Лина взбрыкивает подо мной, как породистая вороная лошадка, которую оседлали без уважения.

– Что? – смеюсь, чмокая ее в щеки, пока она отчаянно вертит головой.
– Через поцелуй такое не передается. Учи матчасть!

– Мало ли!
– фыркает мне в лицо.
– Нормальные люди и не беременеют так, как мы с тобой!

– Согласен, - подмигиваю ей. – Мы особенные.

Пока она злится, ловлю ее губы и все-таки целую. Целомудренно, будто в монахи записался. Но Лина и этого мне не позволяет. Накрывает мой рот ладонью. Осталось марлевую маску на меня нацепить.

Внутри гадко царапает. Становится неприятно, что мелкая ставит меня на одну ступень подлости с Колей. Считает таким же ветреным эгоистом. Кобелем похотливым, который лезет на всех без разбора, а потом без зазрения совести несет грязь в семью.

Я не образец безукоризненного мужчины, но кое-какие принципы имеются! И главный среди них – чистота.

– Здоров я, - бурчу и поднимаюсь. – Ничем не заражу, - подаю ей ладонь, чтобы помочь встать, но мелкая косится на нее с подозрением. – Ай! – отмахиваюсь.

Нервно шагаю в спальню, открываю верхний ящик комода, где храню кипу документов. Нахожу нужную папку – и возвращаюсь с ней к Лине. Застаю ее посередине гостиной. Повернулась спиной ко мне и возится с одеждой, пострадавшей от моих импульсивных действий.

Наклоняется за разбросанными пуговицами, задумчиво перекатывает их на ладошке. Расстегнутая блузка безвольно свисает вдоль тела, обнажая ложбинку груди и животик.

– Иди помогу, - оставив папку на столике, притягиваю мелкую к себе.

Беру нижние края помятой шелковой ткани, завязываю их под ребрами, превращая блузку в топ.

– Вот, - всучив опешившей Лине свои бумаги, победно падаю на диван, вальяжно развалившись.

– Что это?

Мелкая смущенно садится чуть поодаль, но так, чтобы видеть меня. Упирается поясницей в подлокотник и поджимает под себя ножки.