Он отдергивается, и я понимаю, что обнажила большую часть его шрама.

Он отводит взгляд, словно ему стыдно, и я прикусываю язык. Он явно не хочет об этом говорить. Между нами воцаряется тишина, и я почти вздрагиваю. С этим парнем я самая неуклюжая версия самой себя.

— Спасибо, — говорю я наконец. — Я очень признательна, правда.

Он снова смотрит на меня и кивает, и я понимаю, что сегодня утром он еще не сказал мне ни единого слова. Что-то мне подсказывает, что он привык по нескольку дней обходиться без разговоров. Может быть, вчера он истратил весь свой лимит.

Я улыбаюсь при этой мысли, и его взгляд падает на мои губы. Он долго смотрит на них, потом поднимается и идет открывать входную дверь.

Я тоже встаю, чувствуя себя немного нелепо в своем новом наряде, но благодарная, что больше не ношу ту грязную пижаму.

— Так кого же мы идем навещать? Друга?

Врекс напрягается.

— У меня нет друзей.

Первые слова, которые он произнес за сегодня, и у меня болит сердце, когда я их слышу.

— Уверена, что это неправда.

Он бросает на меня взгляд, говорящий, что мозговитой меня не назовешь, и я вздыхаю, следуя за ним к двери.

Вчера он носил меч за спиной, но из-за травмы сегодня носит его на бедре. Что-то в том, как он двигается, подсказывает мне, что ему это не нравится.

Я иду за ним в лес, чувствуя себя утенком, идущим за матерью. Мы идем, по моим оценкам, около получаса, а затем Врекс кивает мне, чтобы я осталась на тропинке, и исчезает на несколько минут.

Он возвращается с каким-то пушистым зверьком, перекинутым через здоровое плечо.

— Господи, Врекс, тебе не следует поднимать такие тяжести. Почему бы тебе не позволить мне понести его?

Он бросает на меня взгляд, ясно говорящий, что этого никогда не случится, и я закатываю глаза. А потом у меня отвисает челюсть, когда мы натыкаемся на еще одну хижину.

Эта постройка не так хороша, как у Врекса, но выглядит так, будто стоит на этом самом месте уже сотни лет. Деревья стоят так близко к деревянным стенам, что любой, кто живет здесь, может высунуться из окна и дотронуться до них.

В отличие от дома Врекса, в этом имеется небольшое крыльцо. В настоящее время на крыльце в кресле сидит старик. Он, похоже, не удивлен, увидев Врекса, хотя его взгляд с любопытством скользит по мне, задерживаясь на моей рубашке.

Старик крупный, хотя и близко не дотягивает до размеров Врекса. Его плечи слегка сгорблены, но взгляд ясен, когда он изучает нас. Его кожа светло-голубого цвета, и я насчитала пять или шесть острых рогов, торчащих из его головы.

Врекс шагает вперед и бросает мертвое животное рядом с крыльцом. Старик кивает, и что-то подсказывает мне, что он знает, что это лучший способ отблагодарить Врекса.

— Это Илакс, — хрипло говорит Врекс. — Илакс, это Айви.

Илакс улыбается мне, обнажая острые белые зубы.

— Приятно познакомиться.

Он снова переводит взгляд на Врекса, его глаза задерживаются на перевязи.

— Я могу дать тебе кое-что взамен, — говорит он.

Врекс качает головой, и Илакс бросает на меня взгляд, когда я открываю рот, чтобы возразить.

— Было бы жаль, если бы ты не смог защитить эту женщину, — мягко говорит он. — У меня есть тонизирующее средство, который заживит рану в три раза быстрее, а также уменьшит боль.

Врекс колеблется, а я держу рот на замке. Очевидно, Илакс знает, как обращаться с упрямым воином.

Наконец Врекс кивает, хотя выражение его лица мрачное. Я поднимаю бровь, и Илакс подмигивает мне, когда Врекс поворачивается, чтобы закинуть животное обратно на плечо.

— Я приготовлю тоник, пока Врекс займется этим неприятным делом. Не хочешь помочь?

Я киваю, наблюдая, как Врекс исчезает за домом. Затем я следую за Илаксом в его дом. Он спроектирован так же, как и дом Врекса, только немного меньше. В доме Илакса есть маленькая спальня, в которой едва помещается кровать, и еще одна смежная комната, заполненная полками. Полки забиты травами и растениями, некоторые из них свисают с потолка и сохнут вверх ногами.

Илакс берет что-то похожее на ступку и пестик и измельчает несколько трав, прежде чем добавить их в большую миску с каплей какой-то жидкости.

— Возможно, ты захочешь отойти подальше, — говорит он, а затем добавляет несколько капель другой жидкости из деревянного кувшина, и я изумленно смотрю, как из чаши поднимается густой туман. Я моргаю, когда у меня кружится голова, и Илакс ухмыляется мне, очевидно, совершенно обыденно.

— От боли, — говорит он. — Теперь перейдем к исцелению.