Дома было жарко натоплено. Дрова трещали, пламя вырывалось и чёрными дымными языками облизывало каминную полку. Марго сидела у самого жара и смотрела на полыхающую книгу. В руках у неё была следующая.

— Что ты делаешь?! — воскликнула я.

— Иду в светлое будущее, — сквозь зубы процедила она и швырнула том с золотым вензелем в огонь.

Подскочив, я хлопнула Аардом, из камина взметнулось облако золы. Выхватила ещё не успевшую заняться пламенем книгу. Присыпанная пеплом Марго в ярости вскочила:

— Почему я не могу исполнить волю Иерарха Хеммельфарта в своём собственном доме?! — закричала она, но подбородок её предательски дрожал.

— Потому что это и мой дом тоже, — ответила я и шагнула к ней. — Что случилось?

Она упала мне в руки, уткнулась носом в плечо и расплакалась.

— Они жгут мои книги, Яна! — восклицала она. — По всему Новиграду горят костры из моих книг!

Марго достала из кармана смятое письмо.

— Мой издатель пишет, что бежал из города. Он разорён! Эти чудовища приравняли любовь к магии и уничтожают её!

— Ну же, ну… — успокаивала я, прижимая содрогающуюся романистку к груди. — Любовь невозможно уничтожить.

— Зато возможно уничтожить их! — с надеждой она заглянула мне в глаза. — Ты поможешь мне?

— Ведьмаки не охотятся на иерархов, — ответила я, и Марго, поникнув, горько покачала головой и показала на дотлевающую в камине кожаную обложку.

— Поделом мне… В этой книге я убила падшую женщину по имени Лукреция. Я списала её с сокурсницы в Аретузе, которая насмехалась надо мной весь год, что я была там. Её звали так же, — Марго опять показала мне письмо. — Маркус написал, что Лукрецию сожгли в Новиграде незадолго до его отъезда.

Романистка опустилась на стул и отрешённо смотрела в камин, в котором опять заплясало пламя.

— Какой бы она ни была — она не заслужила такой смерти. Я чувствую себя так, будто самолично убила её.

— Её смерть никак не связана с твоим романом, — возразила я.

— А что, если связана? Учиться в Аретузе было всё равно, что жить в змеином гнезде. Поэтому в каждой книге я расправлялась с кем-то из них — они были первыми безымянными жертвами преступлений, были забитыми до смерти проститутками в дешёвых портовых борделях. И только сейчас я осознала, что половина из них уже сгорела на кострах, а теперь вот Лукреция…

— Тогда ты знаешь, что нужно сделать с иерархом, — сказала я.

Марго слабо улыбнулась.

— Может быть, он прав, и мои книги стоят того, чтобы их сжечь. Я убиваю в них тех, кого ненавижу. Я убиваю в них тех, кого люблю. Скоро я останусь совсем одна…

Я отдёрнула в стороны полог в свою комнату, чтобы туда ушёл жар из натопленной гостиной, и принялась убирать рассыпанный пепел. Похоже, что утешить романистку, пытаясь переубедить, было невозможно.

— Твоё право, делай, что хочешь. Только оставь для меня несколько книг прежде, чем сжигать, — пошла я другим путём. — Я ещё не прочла про чародея в Царстве Мёртвых.

Марго помолчала.

— И про пирата, — добавила она.

— И про бандита и настоятельницу, — сказала я, невозмутимо продолжая уборку, и краем глаза заметила, что романистка улыбнулась.

— Я бы ещё рекомендовала вот эту, — она вскочила и уже водила ладонью по книжным корешкам на полке. — Моя любимая. Про вельможу, который всю жизнь искал любовь и нашёл только тогда, когда стал седым, как лунь, и жить ему оставалось ровно год. Самая трогательная.

Она раскрыла книгу, пролистнула в конец и замерла над страницей.

— Он так любил меня, Яна… — сказала она, подняв лицо, и я увидела, что в глазах её опять стоят слёзы.

— Я обязательно прочитаю. Прямо сегодня и начну, — я взяла из слабых рук Марго книгу и отнесла в свою комнату.

Когда я вернулась, романистка уже откупорила и разливала вино.

— Мне стало легче, ведьмачка, будто камень с души упал. С иерархом ты подала мне блестящую идею, и я жестоко отомщу ему в следующей книге, может быть даже твоими руками, — она подняла бокал. — За любовь, которую невозможно уничтожить!

Я улыбалась, глядя на неё, и думала о том, как причудливо порой складывается жизнь. О том, что свалившаяся на голову романистка, которую я возненавидела с первого взгляда, ворвалась ко мне в душу стремительно и, похоже, обосновалась там крепко.

— Я хочу говорить о любви! — заявила она. — Та книга, которую ты взяла — она про моего второго мужа, графа Д’Альбера…

— Ты любила его? — спросила я.

— Я была молода и глупа, но я сделала его счастливым. Жестоко, что мужчина полностью расцветает и становится потрясающим в любви в ту пору, когда ему перевалит за семь десятков, и тело его сдаёт. Это несправедливо… — Марго задумалась.