Это были не те слова, которые я хотел услышать. Но я был счастлив: по крайней мере, у меня было разрешение на работу с Мартином и Филлис. Согласятся ли они сотрудничать с КГБ, зависело только от меня.

Примерно через неделю Москва ответила на мою телеграмму совершенно секретным сообщением, закодированным для резидента Андросова.

Совершенно секретно

Вашингтон, округ Колумбия

Кому: Товарищу Кротову

Мартин Сноу (далее "Сократ") нам известен. Он вырос на Восточном побережье США, в середине-конце 1960-х годов окончил Гарвард, где некоторое время оставался преподавателем. Доктор философии, он является одним из ведущих специалистов по управлению.

В администрации Картера Сократ был советником Белого дома. Впоследствии он некоторое время работал консультантом ООН, иногда консультируя правительства различных стран Азии.

В период работы в администрации Картера он поддерживал периодические контакты с несколькими советскими дипломатами, которые характеризуют Сократа как информированного и энергичного человека и неординарного мыслителя.

Жена Сократа, Филлис Барбер (далее "Спутница"), известна своим радикализмом и антиамериканскими взглядами. Она является корреспондентом ряда американских и западноевропейских периодических изданий.

Мы считаем целесообразным, чтобы товарищ Льюис продолжил контакты с Сократом и Спутницей. На данном этапе наша главная задача — выяснить, что заставило их согласиться на контакты с советским журналистом.

Настоящим Вам предписывается соблюдать максимальную осторожность при общении с Сократом и Спутницей и держать нас в курсе всех последующих событий по этому делу.

К Вашему сведению, статья Спутницы о "деле Юрченко" была опубликована во влиятельном журнале "Мнение". Наша служба активных мер оценивает ее как один из наиболее полезных материалов по этой теме, появившихся в западных СМИ.

Москва

Товарищ Василий

В тот же день меня и заместителя резидента вызвал Андросов.

"Ваши новые контакты вызвали определенный интерес со стороны Москвы, — сухо сказал Андросов с призраком улыбки на бесцветных губах. "Будем работать с ними дальше, но очень осторожно. Самое главное — выяснить, что у них на уме. Насколько я знаю, до сих пор вы не смогли определить их мотивацию. Ну, ничего страшного, оперативный опыт накапливается со временем… К сожалению, Гт. слишком занят, чтобы лично заниматься этим делом, поэтому руководить будете вы", — сказал шеф, переведя взгляд на своего заместителя. "На вашем месте я бы сосредоточился на прокачке Сократа по Пакистану, Шри-Ланке и Бангладеш. Думаю, это будет весьма полезно. Что касается Спутниковой, то будьте максимально осторожны. Она слишком грозный журналист, чтобы с ней шутить".

"Какая блестящая схема!" — воскликнул заместитель резидента, когда мы вышли из кабинета Андросова. "Какой потрясающий разведчик заключен в его теле! Только вдумайтесь в то, что он сейчас сказал. Он снял с себя всю ответственность за дело Сократа и Спутницы. Он также предупредил нас об осторожности и предложил сосредоточиться на Бангладеш, Шри-Ланке, Пакистане — словом, на всем, кроме США. Отныне, если что-то случится, виновными будем только я и ты — вернее, ты и я. Честно говоря, в таких условиях я не вижу особого смысла браться за это дело".

"Иногда, — взорвался я, — у меня складывается впечатление, что наш главный враг — не американские спецслужбы, а этот достойный коммунист, этот наш драгоценный шеф".

"Слушай, я давно собирался с тобой поговорить". Заместитель резидента затащил меня в свой крошечный кабинет и плотно закрыл дверь. "Ты должен следить за своим языком. Не дай Бог, кто-то донесет резиденту, и тебе конец. Кстати, он уже сказал мне, что ты слишком самостоятельная, и ему это не нравится. Вы что, не знаете счет?"

Я знала счет, просто не могла сдержаться. Иногда эмоции закипают, не спрашивая разрешения, и ничто не может их остановить, даже инстинкт самосохранения. Ни один шпион не может бесконечно долго жить, плотно закупорив в себе свои истинные чувства. Рано или поздно он испытывает непреодолимый импульс выпустить все наружу — хотя бы для того, чтобы сохранить рассудок.

"В последнее время, — сказал я, — у меня появилось стойкое ощущение, что главная угроза нашей стране исходит не от внешних сил, будь то Америка, НАТО, Китай или что-то еще, а главный враг — это мы сами. Помните изречение Николая Гоголя о том, что две самые большие проблемы России — это идиоты и плохие дороги? Похоже, что первая проблема в последнее время становится все хуже и хуже".

Судя по выражению лица заместителя резидента, он пожалел, что начал этот разговор. Он скорчил язвительную гримасу и сурово спросил, словно обливая холодной водой перегретую печь: "А вы не боитесь мне все это рассказывать?"

"Вовсе нет", — ответил я. "Я знаю, что вы порядочный человек".

Как я и ожидал, депутат-резидент был обезоружен.

Моя характеристика его как порядочного человека глубоко тронула его, хотя "порядочность" — не самое популярное слово в интеллигентской среде.