Сократ взял бокал с шампанским и стал задумчиво наблюдать за сверкающими пузырями.

«Месяц назад Филлис уволили из британского журнала, для которого она писала», — сказал он. «Редактор считает, что она перечисляет слишком далеко влево. Статья о Юрченко, которую мы написали, стала последней каплей».

— Могу я что-нибудь сделать для тебя, Мартин? Я спросил.

"Что ты можешь для меня сделать?" Он неуверенно пожал плечами. «В почтенном возрасте сорока с лишним лет я чувствую себя почти стариком. Я не богат и не знаменит, моя вторая семья на грани распада… Вы не знали, не знали ли вы, что моя первая жена умерла от рака мозга. И вот наступает второй удар. Говорят, что есть канцерогены, которые вызывают рост раковых клеток. Те, кто находится в постоянном контакте с ними, входят в группу риска. Возможно ли, что я канцерогенен?»

— Прекрати это дерьмо, — упрекнул я его. «Я думаю, вам нужно найти хорошее дело и погрузиться в работу, чтобы забыть о своих проблемах».

"Есть идеи?" — с надеждой спросил он.

— В Америке я ничем не могу вам помочь. Но в Советском Союзе вы могли бы стать советником Комитета — неофициально, разумеется. Ваши идеи доходили бы до самого верха, могу вас в этом уверить. И, конечно же, вы будете получать вознаграждение в зависимости от качества вашего материала».

«Насколько это серьезно?» Сократ вернулся к жизни. В дальнейшем я много раз замечал, что разговоры о деньгах всегда волновали его.

— Сто процентов, — ответил я.

— Договорились, — твердо сказал он. «С тех пор, как Филлис уволили, мы чистили дно ствола».

«Вы не обеспокоены тем, что ваша работа может нанести ущерб Соединенным Штатам?» Я спросил.

«Я не считаю Америку своей страной, — заметил Сократ. «Я всегда чувствовал себя там инопланетянином».

— Тогда почему ты там живешь? — удивленно спросил я.

«Я человек без родины, вечный скиталец». Он усмехнулся. «Может случиться так, что однажды я попрошу вас устроить мне безопасное убежище в Советском Союзе».

«Кстати, о безопасных убежищах. Однажды вы спросили меня, как здесь поживают Филби и Говард», — вмешался я. — Хочешь узнать прямо из первых уст? Могу тебя с ними познакомить, если хочешь.

«Нет, забудь». Сократ вяло махнул рукой. «Я опасаюсь утечки информации. Никогда не знаешь, что может случиться».

— А согласились бы вы встретиться с представителями нашего Комитета, если они изъявят желание познакомиться с вами? Я спросил.

— Я полностью к вашим услугам, — ответил он.

На следующий день мне позвонила «Татьяна». Это имя было кодом службы подслушивания КГБ. Судя по их докладу, все шло по плану.

Как только я ушел, Сократ разбудил свою жену, хотя было 2 часа ночи: «Филлис, кажется, наш друг работает на КГБ!»

— Не верю, — твердо сказала она.

«Он предложил свои услуги по организации для меня встречи с Филби и бывшим агентом ЦРУ Говардом».

«Вы были тем, кто проявил к ним интерес еще в Вашингтоне», — сказала она. — Значит, он решил удовлетворить твое любопытство.

«Возможно, вы правы на этот счет, но он также пригласил меня проконсультироваться с комитетом», — настаивал Сократ.

— Какой комитет? «Спутник» был в недоумении.

«Какой-то межведомственный комитет, в котором он работает. «Межведомственный» — это явно отвлекающий маневр, а «комитет» дает много пищи для размышлений».

— Ты согласился? Голос Спутника выдавал явное беспокойство.

— У вас есть предложение получше? — саркастически спросил Сократ. «Вы прекрасно знаете, в каком безвыходном положении мы находимся. Мы подвергаемся остракизму со стороны всех, у нас нет денег и мы не можем рассчитывать ни на какую помощь. Но мы должны продолжать наш путь, и мы продолжим его — чего бы это ни стоило. Это не возврат к прошлому. Я не собираюсь ползти обратно в Гарвард за чашечкой кофе к профессору. Так что предложение нашего друга — очень своевременный подарок».

— Ну, ты уж поосторожней, — пробормотала Спутника и снова заснула.

«В общем, что вы можете сказать о моих друзьях?» — спросил я у Татьяны. Служба мониторинга присылала нам письменные отчеты о записанных разговорах, но во многих случаях ничего не сообщала о психическом состоянии испытуемых. Неудивительно, поскольку сухие стенограммы не давали ни намека на тембр голоса или интонацию, что часто давало более глубокое понимание, чем сами слова. Но пришлось отдать должное девочкам Татьяне: они не раз оказывались мастерами-психологами. Непосредственное общение с ними было весьма полезным.

«О, ваш Сократ — настоящий тиран!» — воскликнула девушка. «Он буквально терроризирует свою жену. У бедной женщины ужасная память, и каждый раз, когда она что-то забывает, он злится и начинает орать… И его скупость граничит с безумием. Филлис дала ему пару долларов чаевых.

Мартин пришел в ярость и четверть часа проклинал ее».

«Судя по реакции Филлис на его подозрения в том, что я офицер КГБ, она абсолютно в своем уме», — заметил я.

«У меня сложилось впечатление, что она вполне разумна в том, что касается ее ближайшего окружения», — сказала офицер Татьяна. «Она также хорошо помнит события далекого прошлого. Именно недавнее прошлое доставляет ей проблемы».