Путилин прошёлся по гаражу, постукивая по бетонному полу прорезиненным концом трости и с интересом поглядывая на интерьер.

— Вы, кстати, и сами зачастили к нам, Аркадий Францевич, — продолжил я с усмешкой. — Мне кажется, чаще у нас бываете, чем в своей конторе у полицмейстера. Может, вам кабинет выделить? Места в особняке много…

— А ты знаешь, я бы с удовольствием, — неожиданно подыграл мне сыщик. — Ты же видел, какую конуру выделил мне Барсенев? И квартироваться приходится там же. Всё никак не найду апартаменты с подходящим гаражом рядом. Томск всё же — глухая провинция по сравнению с Петербургом. Здесь до сих пор полно лошадей, а автомобили в диковинку.

— А в столице?

— Не доводилось бывать?

— Пока нет.

— У, брат… Обязательно съезди. Красиво. Невский проспект ночью сияет от эмберитовых фонарей, как бриллиантовое колье. Да и вообще, будто на полсотни лет вперёд переместишься. Как на машине времени из романа того британца… как бишь его… Герберт Уоллес?

Я пожал плечами, продолжая наблюдать за ним и гадая, куда он клонит. Зачем он явился-то на ночь глядя? Вряд ли для того, чтобы болтать о пустяках. Но, тем не менее, этим и занимается. Будто тянет время, не решаясь коснуться главной темы. Или готовит почву, для начала пытаясь усыпить мою бдительность?

Как пить дать, это как-то связано с убийством Барсука. Уже почти сутки прошли, расследование наверняка идёт полным ходом. И Путилин, естественно, в курсе, а то и активно участвует в нём. И, получается, что-то привело его ко мне? Но где я наследил?

— А здорово у тебя тут всё устроено… — обходя по кругу накрытые плотными брезентовым чехлами машины, прежним тоном продолжил Путилин. — И места полно. А вон те ворота куда ведут?

— Тут сразу в переулок можно выехать. Правда, не пробовал их открывать — их для начала освободить надо от всякого хлама. Да и петли, по-моему, заржавели напрочь. В другую сторону, к главным воротам особняка, тоже не проедешь — дорожка вся бурьяном заросла. Тоже расчищать надо.

— Да уж, грустно… Позволишь взглянуть?

Он приподнял край чехла на одной из машин.

— Валяйте. Кстати, буду признателен за экспертную оценку. Вы ведь вроде разбираетесь…

— Да, кой-чего смыслю, — усмехнулся сыщик, приглаживая бакенбарды.

На первую машину он взглянул мельком и тут же снова прикрыл чехлом. А вот увидев фары второй, вдруг замер, вытаращив глаза. Бросив на меня удивлённый взгляд, потянул за полотнище уже сильнее, стаскивая его с длинного покатого корпуса. Поморщился от облака поднятой пыли, но глаза горели искренним восхищением.

— Ни-че-го себе! Да это же «Ирбис» восемьсот сорок второго года! Из экспериментальной партии завода Фрезе. Таких, наверное, едва ли десяток во всей империи остался.

— И что, дорогая штука? — оживился я.

— Для коллекционеров — бесценная. Состояние, правда, плачевное…

Путилин, морщась, будто от зубной боли, осмотрел машину внимательнее, поглаживая по корпусу. Заглянул в салон, прикрытый жёсткой складной крышей. Попробовал открыть капот, но одной рукой у него это не вышло. Я помог, с усилием рванув увесистую крышку, и та взвизгнула ржавыми шарнирами. Внутри вместо привычного двигателя внутреннего сгорания громоздился какой-то причудливый агрегат, сплошь затянутый паутиной и комками какой-то не то шерсти, не то войлока. В стороны порскнул целый выводок мышей, прячась где-то ещё глубже под капотом.

— Уф, сердце кровью обливается… — тяжко вздохнул Путилин. — Но, по крайней мере, двигатель тоже на месте. И корпус на удивление неплохо сохранился. Возможно, даже родной слой краски можно будет оставить… Откуда эта машина вообще здесь взялась?

— От деда осталось, отца Аскольда. Он был тот ещё… любитель красивой жизни. Кстати, сколько может стоить такой аппарат?

— Сложно сказать с ходу. Прицениться надо. Я бы попробовал выкупить, но, боюсь, я сейчас и сам ограничен в средствах. Тем более, чтобы вернуть этого малыша к жизни, понадобится еще… рублей, наверное, семьсот. А то и больше. И это ещё если здесь, в Томске, найдутся достойные умельцы, в чём я что-то сомневаюсь.

— Эх… Ну ладно. Пусть и дальше стоит. До лучших времён.

Мы вдвоём снова натянули брезент на машину. Путилин же, окинув меня внимательным взглядом, наконец, пошёл в атаку.

— Тренируешься, значит? — кивнул он в сторону изрядно побитого кирпичного столба. — Занятный у тебя боксёрский мешок. Снаружи звуки такие, будто кто-то кувалдой в стену долбит.

— Да так… Просто снимаю напряжение. Чтобы спалось лучше.

— М-м-м, — понимающе кивнул сыщик, не сводя с меня взгляда. — А вчера тебе как спалось?

Ну, наконец-то. Вот, значит, зачем вы пожаловали, господин статский советник…

— Дрых без задних ног. Даже на пары проспал.

— Я в курсе. Заезжал после занятий в университет, хотел с тобой переговорить. Но, оказывается, ты вообще там не появлялся.

Я пожал плечами, спокойно встретив его взгляд.

Даже та неловкость и смутное беспокойство, что зудели во мне с момента его появления, куда-то улетучились, уступив место какому-то непрошибаемому фатализму.

Ну что ж, значит, я где-то всё-таки засветился. В конце концов, свидетелей в той бане было полно, и они могли дать примерное описание. Надо было какую-то маску на морду нацепить, что ли. Хотя бы платок повязать…