— Разве?

— Ах, да, я и забыл. Ты же не в курсе. О подобных тонкостях нефилимам обычно рассказывают в ходе домашнего обучения. Как и вообще обо всём, что касается семейного Дара…

Я едва заметно усмехнулся. Ничего ты не забыл, Сергей Александрович. Просто напоминаешь, что я незаконнорожденный, появившийся неизвестно откуда. А может, проверяешь мою реакцию. Буду ли переспрашивать, или сделаю вид, что всё понимаю…

— Целительство — вообще довольно распространенный Аспект среди Одарённых. Но лечить нефилимов могут далеко не все. А ещё меньше — соглашаются это делать. Потому что исцеление нефилима, особенно после тяжелого ранения, может навсегда забрать часть силы у самого целителя. По сути, он постепенно сжигает себя, раздаёт свою силу другим. Аскольд, кстати, в этом смысле не жалел себя, потому так рано ушёл. Он ведь ещё совсем не стар был. Даже моложе меня…

Я кивнул. Невольно вспомнился наш последний разговор с Аскольдом. Он действительно выглядел неважно. И, сдаётся мне, больше всего подорвал его силы именно последний ритуал, в ходе которого он воскресил Богдана. А заодно и вызвал из небытия меня, пусть и не специально.

В ушах словно снова зазвучал его голос.

'Я не знаю, сколько в этом теле осталось от моего настоящего сына. Да и, откровенно говоря, сейчас это уже неважно. Я всё равно не знал его. Но это моя плоть и кровь!

Если ты винишь меня в том, что я выдернул тебя из привычного мира, лишил чего-то — то зря. Раз уж твой дух был захвачен ритуалом, то ты на тот момент тоже был уже мёртв. А я тебя воскресил. Дал новую жизнь. Так что, в каком-то смысле, ты всё же мой сын…'.

На душе заскреблись кошки, пальцы свободной руки невольно сжались в кулак.

— Но умер-то он не своей смертью, — напомнил я. — Его убили.

— Да, я знаю. Вампир? И ты, наверное, хочешь отомстить Стае? Поэтому решил вступить в Священную дружину?

Логичный вывод. Его и будем придерживаться.

— Вы правы, Сергей Александрович. Но я хочу не просто отомстить. Я вообще хочу искоренить всю нечисть с лица империи!

Получилось, пожалуй, слегка пафосно. Но вроде не переигрываю, да и вообще — можно списать на юношеский максимализм.

С момента, как я получил приглашение на приём к Вяземскому, я подспудно обдумывал, какую линию поведения выбрать. Прикидываться совсем уж деревенским простачком нельзя — так свои интересы не отстоять. Но и жесткую линию выдержать не получится — я не в том положении. Да и вообще, поведение должно вписываться в мою «легенду». Молодой байстрюк, выросший где-то в сибирском захолустье, узнаёт о своём происхождении, знакомится с отцом, начинает осваиваться в высшем обществе. Конечно, он будет плавать в вопросах этикета, да и вообще во многих вещах. Но вот искренность и прямолинейность многим импонирует.

Вяземскому, кажется, тоже. После моих слов он несколько потеплел. А может, просто успокоился.

— Похвально, похвально. Мало того — уже успел продвинуться в этом направлении. Албыс — очень хитрая и опасная тварь. Если бы не ты, было бы не избежать ещё многих жертв. И среди них могла оказаться и моя Елизавета.

— Ну, строго говоря, Елизавету спас её телохранитель, ценой собственной жизни. Я лишь помог ей вовремя выбраться из того кокона…

— Ещё и скромен. Редкое качество по нашим временам.

— Просто стараюсь быть честным. Чужого мне не надо, а мои заслуги в спасении вашей дочери немного… преувеличены.

— А вот она так не считает, — усмехнулся Вяземский. — Все уши мне прожужжала, как хочет познакомиться со своим героем. Ей ведь это удалось, кстати?

— Да, мы… виделись в общем зале.

— Ну, а если серьёзно — то зря скромничаешь, — сделав глоток из стакана, продолжил губернатор. — Лиза без тебя бы не выбралась, и ещё неизвестно — не задохнулась бы там вовсе. Да и албыс ты завалил, тут-то сомнений нет. Говоришь, что чужого тебе не надо. Но своё ты получишь по праву. Чего ты хочешь?

— Я думаю, вы и сами догадываетесь. Получить то, что осталось мне от отца.

Вяземский понимающе покивал головой.

— Намекаешь на усадьбу Василевских?

Я тоже медленно кивнул.

— Что ж, лакомый кусочек. Многие в городе хотели бы выкупить этот дом, но у него особый статус, ещё по старому императорскому указу. Это ведь личный подарок от Романовых. И принадлежать он может только Василевским, иначе вернётся дарителю.

— Да, я знаю.

— И одно тянет за собой другое. Ты сможешь официально владеть этим домом, только если тебя признают сыном Аскольда. А стало быть, ты просишь не только о доме. Но и о фамилии. И о титуле. А это уже, сам понимаешь, совсем другой вопрос. Ты, смотрю, не так-то прост, каким хочешь показаться.

— Я лишь прошу помочь мне вернуть то, что моё по праву.

— Хм… — губернатор отправил опустевший стакан обратно на стол и усмехнулся. — Тоже понятное желание. Только вот что ты потом будешь делать со всем этим?

— В каком смысле?

— Взять тот же дом. Он столько лет пустовал, что, насколько я знаю, сейчас мало пригоден для жизни. Чтобы отремонтировать его, понадобятся немалые деньги. Да и вообще, интерес в нём представляет, прежде всего, петровский зал. Собственно, это — главная ценность, а не само здание.