Профессору некуда было отступать. Певца он пригласил заблаговременно, пришлось ему с научной беспристрастностью прослушать поэтическое произведение машины на музыку Второго этюда Скрябина. Тани не было, поэтому певцу аккомпонировала сама Машенька, в памяти которой были записаны лучшие исполнители, в том числе и этого произведения.

ПАМЯТЬ СЕРДЦА

Грустный мир воспоминаний!

Все они, как в речке камни,

Зыбкой тенью в глубине

Лежат во мне, На самом дне.

Память сердца - злая память.

Миражами душу манит.

В даль ушедшую зовет

Под вечный лед, Забвенья лед.

Если б жить сначала,

Чтоб все прежним стало,

Чтоб с тобою вместе

Петь бы наши песни.

Сердце не остыло.

Будет все как было.

Будет ли как было?

Горький плод моих стараний

Может только больно ранить.

Я вернусь к своей весне,

Но лишь во сне, В последнем сне.

В реке холодной тонет Тепло твоей ладони.

Счастья касалась память,

Явью, казалось, станет,

Но, оказалось, канет В тень на дно.

Ах, в сердце ночь, в душе темно...

Но ты со мной.

Всегда со мной!..

Обескураженный, в смятенных чувствах, простился Евгений Петрович с певцом, высоко отозвавглимся о поэтическом тексте исполненного произведения.

Кунегин был другого мнения. Собственно, другого мнения не о поэтическом тексте, а о его соответствии с научной задачей, которую он перед собой ставил.

Как могла машина неведомыми путями разобраться в его собственных переживаниях? Как она узнала его внутреннее состояние? Его тоску по ушедшей Тане, которую он сам отверг? И как она могла подслушать их разговор с Таней о памяти сердца? Чудес на свете не бывает. С машиной общался только он сам, значит... значит, он сам и заложил в нее все это "понимание", передал ей в виде математических символов собственную исповедь!

В совершенно подавленном состоянии застал растерянного Евгения Кунегина директор института Александр Сергеевич Пушкарев: - Ну, Женя, о чем ваши мысли?

– Сказать по правде? Допустим, о Ленинграде.

Люблю тебя, Петра творенье,

Люблю твой строгий, стройный вид,

Невы державное теченье, Береговой ее гранит...
– процитировал академик.

– Нет, пожалуй, не о Неве думаю, а об академике Гранине. Давно с ним не виделся, - словно оправдывался Кунегин.

– К академику вам надо ехать, Женя, не с пустыми руками. А вы пока что на положении генерала без армии.

– Что верно, то верно, Александр Сергеевич.

– Нужны вам, Женя, помощники более крупного калибра, чем аспиранты. Каюсь, сам к вам аспирантку Лагину присылал. В том виноват. Но хочу исправить свою вину. Есть на примете солидный человек. Ланской Владимир Николаевич. Участник Великой Отечественной войны, офицер запаса, стал кибернетиком, кандидатом физико-математических наук. Мечтает о докторской. Вот вам бы его заинтересовать своей идеей об искусственном интеллекте. Потянет.

– Что ж, Александр Сергеевич. Я не против сотрудничества с серьезным человеком. А то... я и впрямь кукую тут сам с собой.

– Вот завтра поутру и покукуете вдвоем на мосту Кукушкине.

И утром к профессору Кунегину явился человек лет пятидесяти с былой военной выправкой: - Разрешите войти, товарищ профессор?

– Входите, входите, товарищ Ланской. Подполковник, кажется? Вам известно направление моей работы?

– Так точно, товарищ профессор.

– Лазерная электронно-вычислительная машина уже "заряжена", если можно так выразиться, музыкой Шопена, Скрябина, Шуберта, стихотворениями многих поэтов, психологическими этюдами Стефана Цвейга.

– Хорошо бы еще Бетховена вспомнить. Исполин!

– Бетховен? Да!.. Гора! Горный хребет! Им займемся, не возражаю. Но пока вспомним Шопена. Он подобен горному ущелью, цветущей долине, куда сбегают бурные реки.

– Это точно.

– Вот и попробуйте получить поэтический текст на одно из произведений Шопена, но... без всяких там дамских штучек, а то ваша предшественница расчувствовалась тут и все на машину свалила.

– Вас понял. По-мужски.

– И чтобы для мужского голоса.

– А если на фоне женского хора? Впечатляло бы.

– Можно и так. Впрочем, не нам с вами это решать. Ничем не насиловать машину. Предоставить ей полную свободу выбора.

– Разрешите сесть за разработку алгоритма?

– Вот ваше место. Столик, правда, маловат, дамский еще...

– Ничего. Обойдусь. По-полевому. Разрешите начинать?

– Валяйте. Все материалы в этом шкафу. Картотека магнитная. Что хотите - по коду сразу получите.

Так началась новая стадия работы с Машенькой.