— Мы можем поговорить после уроков? — шёпотом спрашивает Ксавье, испытывая небольшой душевный подъем.

— Зачем? — она бросает этот вопрос небрежно, не отрываясь от аккуратных строчек.

— Думаю, нам есть что обсудить.

— Ты думаешь неправильно.

— Я не согласен. Уэнсдэй… Пожалуйста, мне это важно, — в очередной раз она всего четырьмя словами принуждает его унизиться до мольбы. — Всего один разговор и после этого, если ты не захочешь, я больше не потревожу тебя.

Разумеется, он блефует.

Вряд ли в мире существует сила, способная заставить его оторваться от Уэнсдэй. Только не теперь, когда он так отчетливо помнит вкус ее губ.

Аддамс отвечает не сразу, очевидно, раздумывая о пользе открывшейся перспективы.

— Если после этого ты перестанешь смотреть на меня с надеждой… Хорошо. В склепе Крэкстоуна в половину девятого. Не вздумай опоздать, в девять у меня писательский час.

Назначить свидание в склепе.

Он даже не удивлён.

Впрочем, для неё это точно не свидание.

Вероятнее всего, она надеется, что после разговора Ксавье и впрямь прекратит неотрывно пялиться в ее сторону.

Как бы не так.

Минутная стрелка ползёт катастрофически медленно, всего лишь без четверти восемь. Ксавье меряет шагами комнату, то и дело бросая взгляд на часы — кажется, что прошло не менее сорока минут. На деле лишь семь. За это время он успевает сменить футболку на рубашку и обратно, собрать волосы в хвост и распустить их вновь. Всеми силами пытается придать себе небрежный вид — нельзя, чтобы Аддамс догадалась, как тщательно он готовился.

По всем классическим канонам отношений, девушке, которая тебе нравится, полагается что-то дарить, но Ксавье трудно вообразить, что может понравиться Уэнсдэй. В гугле есть ответ по запросу «Топ-10 лучших подарков». По запросу «Топ-10 жутких подарков, которые оценит Уэнсдэй Аддамс и снова позволит себя поцеловать» ответа нет нигде.

Не выдержав томительного ожидания, Ксавье приходит на пятнадцать минут раньше. На улице мягкие тёплые сумерки, ещё хранящие отголоски ушедшего лета, но в самом склепе значительно холоднее — словно стены из тёмного камня уничтожают тепло, не позволяя ему проникнуть под свои мрачные своды. Совсем как она.

Находиться здесь в одиночестве до дрожи неуютно, фонарику на телефоне не под силу рассеять окружающую тьму, в углах склепа клубится чернота. И хотя Ксавье не боится темноты, яркое воображение художника рисует жутких призраков, тянущих к нему свои когти. Когда позади с надрывным скрипом отворяется дверь, он невольно дергается и оборачивается слишком резко, выдавая своё волнение.

— Ты выглядишь так, словно я тебя испугала, — черт бы побрал ее внимательность.

— Что за глупости, конечно, нет, — Ксавье деланно-небрежно усмехается и меняет тему. — Я рад тебя видеть, но… слушай, почему ты выбрала именно это место?

— Ровно через тридцать минут я должна начать новую главу. Так что давай ты опустишь вступление и перейдём к делу. О чем ты хотел поговорить?

— А ты не догадываешься? — ее пренебрежительное равнодушие снова вызывает раздражение. Аддамс хранит непроницаемое молчание, лишь только смотрит своим фирменным взглядом змеи перед броском.

Интересно, когда-нибудь эти эмоциональные качели прекратятся?

Или ему придётся все время балансировать между желанием придушить ее на месте и желанием целовать до умопомрачения?

Кажется, он готов стерпеть что угодно, лишь бы это самое «все время» у них было.

— Ну мы вроде как недавно поцеловались, чем не тема для обсуждения? — ядовито выплевывает Ксавье, раздосадованный тем, что его самообладание вновь даёт трещину. — Или, может, у тебя такое десять раз на дню?

— Шантаж сегодня уже был, теперь оскорбление, — парирует Уэнсдэй. — Если ты решил прекратить общение со мной, мог просто начать игнорировать, это бы сэкономило время нам обоим.

— Общение? Ты серьезно? Да наш самый длинный разговор состоялся в прошлую субботу!

— Полагаю, в этом ты тоже винишь меня? Кажется, это становится твоим новым хобби.

А ему кажется, что целоваться у них получается куда лучше, чем разговаривать, но Ксавье всеми силами пытается взять себя в руки, чтобы не озвучить эту мысль. Он несколько раз вдыхает застоявшийся могильный воздух и потирает переносицу, подбирая нужные слова. Но на ум не идёт ничего, кроме воспоминаний, насколько волнующе было сжимать ее в объятиях… Вкус ее неожиданно мягких губ. Пряный аромат цитруса. Ксавье не может не любоваться ею, настолько органично Уэнсдэй вписывается в окружающую обстановку. Сегодня в ее образе чуть больше светлых цветов, чем обычно — футболка в черно-белую полоску, а поверх неё кардиган с широким белым воротником. Необычно.