Молох сидел за столом, безучастно пил чай, и наблюдал за этим со стороны. Рядом скулил Стивен. Кажется, я стонал в муках. На очередном витке боли, в виски остро кольнуло, и я окончательно потерял сознание.

Открыл глаза в неизвестном мне месте. Огляделся. Белоснежные облака слепили глаза. Потребовалось время, чтобы сфокусировать взгляд. Оглядел себя, свое плечо — от раны не осталось и следа.

Я стоял в очереди. Но куда? Или за чем? Это был первый мой вопрос. Я легонько коснулся впереди стоящего и задал ему его.

— На суд Божий, — ответили мне со спины. Лица «идущего» я не видел. Так же не мог и посмотреть назад.

Странно, но внутри меня ничего не колыхнулось. Будто бы так и должно быть. Я был спокоен, на душе умиротворение и явное желание поскорее явиться на этот суд. Мне казалось это правильным.

Цепочка идущих на суд тянулась далеко вперед и уходила в туман. Каждые семь секунд я делал один шаг вперед.

Чтобы хоть как-то занять себя, я начал отсчитывать это время.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь… Шаг вперед.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Шаг вперед с левой ноги.

Раз, два… семь. С правой. На ум приходили рифмы к каждой цифре.

Раз — конфету Стиву даст, два — это больше не игра, три — на небо посмотри, четыре — все плохо в этом мире, пять — пойду гулять, шесть — на небе кто-то есть, семь — человек…

Я ступал шаг и твердил про себя эту дурацкую считалку, как мантру.

Семь — человек…

Таким образом я прошел много сотен шагов. Туман постепенно рассеивался. Вдали показалось высокое здание в виде античного храма с необъятными каменными колоннами, будто подпирающими само Небо.

Я задавался вопросами: а как я прожил эту жизнь? Что для меня решит Суд Божий? Куда меня отправят? Брат говорил, что нам с ним уготовано место внизу, но ведь я делал и добро. Много добра. Или я заблуждаюсь? Будь что будет. Я успокоился и снова начал проговаривать считалку.

Показались очертания огромных ворот, а за ними радужная пелена. Идущий ступал за порог и исчезал бесследно в этом мареве. С каждым шагом желание получить вердикт становилось все сильнее, будто мозг обработали ментально и сделали из меня послушную куклу.

… семь — человек. Впереди осталось трое.…шесть, семь — человек. Двое. Один. Я закрыл глаза и шагнул вперед.

Но на этом очередь не закончилась.

Я очутился в огромном зале, с высоченными потолками, украшенными различными фресками. Некто, в длинной рясе до пола и лицом, скрытым капюшоном, возник передо мной и безмолвно указал рукой на одну из скамей, расположенных вдоль стены.

Посыл был понятен и я незамедлительно занял место у стены, разглядывая лица тех, кто сидел против. Здесь все были молодыми. На вид лет двадцать-двадцать пять. Мужчины и женщины.

Я остановил свой взгляд на молодой девушке, держащей в руках младенца. Она склонилась над ним и что-то шептала, улыбаясь при этом. Малыш весело смеялся, агукал.

Чувства, что притупились здесь, вновь накрыли меня с головой. Как?! Как этот мир мог допустить такое?! Почему умирают дети?! Почему Бог допускает такую несправедливость?!

— Маратон Бокари-Байо, — прозвучало над головой, и чернокожий мужчина направился к свободному постаменту, на котором его ожидал старец с весами Фемиды. Таких старцев было двенадцать и каждый из них вершил суд.

— Вивьен Биссет…

Так продолжалось до тех пор, пока не назвали мое имя:

— Лев Константинович Ахматов.

Я увидел свободный постамент и направился к нему. Вот и пришел момент истины. Старец с правильными чертами лица вблизи оказался просто исполином. Он склонился надо мной и хмыкнул:

— Воин Света.

Двое его коллег, находящихся по обе стороны, при этих словах одновременно посмотрели на меня, но уже через мгновение продолжили вершить суд.

Он опустил весы и с явным недовольством сказал:

— Что ты делаешь здесь? Твое время еще не пришло. Возвращайся обратно и выполни свое предназначение.

На этих словах меня с неимоверной силой потянуло «назад», и я вернулся в свое тело.

— Лев, ты жив! — воскликнула Марина.

Я ощутил на своем лице ее горячие слезы. В голове была звенящая пустота. Я пытался вспомнить что-то очень важное, но но не мог понять что.

Я открыл глаза. Первым, кого я увидел, был лекарь, склонившийся надо мной. Тот самый лекарь десятого ранга, что оживлял деревья.