— Садитесь, пожалуйста!

Я сел на стул.

— На Тбилиси, конечно, поездов нет? — спросил я.

— До утра не будет, — ответил он, возвращая документы. — Что с вами случилось? Вы попали в аварию?

— Нет.

— А-а, — протянул он таким тоном, словно ему вдруг все стало ясно.

«Он принял меня за сумасшедшего, — подумал я. — Что ж, глядя на меня, трудно подумать что-нибудь другое».

— У вас найдется что-нибудь поесть?

— Конечно, — быстро ответил он, доставая из ящика банку мацони и кусок хлеба. — Прошу вас.

Я моментально разделался с едой и выжидающе взглянул на него.

— Больше у меня ничего нет, — виноватым голосом сказал он.

— Можно мне позвонить в Тбилиси? — попросил я.

— Пожалуйста, но это не так просто.

Все-таки мы дозвонились. К телефону долго не подходили. «Как спокойно они спят, — рассердился я, — так спокойно, как будто я дома».

— Слушаю!

Наконец-то! Лия отвечала так, словно кроме меня кто-нибудь еще мог позвонить среди ночи! Это взбесило меня еще больше.

— Ты спишь? — Я вложил в этот вопрос как можно больше иронии.

— Гига, это ты?

— А кто еще может быть?

— Ты откуда звонишь? — Я услышал, как она зевнула.

— С того света!

Лия рассмеялась:

— Ты домой не собираешься?

— Нет, и никогда не соберусь.

— Почему, дорогой? — поинтересовалась она так невозмутимо, словно стояла рядом и снимала с моего пиджака обыкновенную ниточку.

— Потому что так надо.

— Ладно, повесь трубку и приезжай. Я хочу спать.

— Не приеду, ты слышишь, никогда не приеду! — закричал я, не забыв взглянуть на дежурного. Он закрылся газетой.

— Где ты? — спросила Лия.

— В Вазиани!

Дежурный высунулся из-за газеты и кивнул, подтверждая, что я действительно нахожусь в Вазиани.

— Хорошо. Оставайся там.

— Подожди, не вешай трубку! — я испугался: она могла все принять за шутку и дать отбой. От нее всего можно было ожидать. А я хватался за телефонный провод, как утопающий за соломинку, и если прервется связь, что со мной будет — подумать страшно!

— Я в самом деле нахожусь в Вазиани, на станции, — сказал я как можно спокойнее.

Лия долго смеялась от души, и я терпеливо ждал. Потом голос у нее изменился, и она замолчала. Я тоже молчал и ждал, когда же она поймет, что я не шучу. Я молчал и думал: недопустимо, чтобы женщины работали телефонистками.

— Где-е? — спросила Лия.

Наконец-то мои слова угодили в какую-то клеточку ее сознания, как биллиардный шар в лузу.

— На станции Вазиани, — я говорил очень спокойно, не хотел ее пугать. — Потом я тебе все объясню.

— Ты жив? — закричала Лия.

— Жив. Не бойся.

Не следовало говорить ей — не бойся! Этим я напугал ее вконец, и она расплакалась:

— Гига… Гига…

— Я цел и невредим! — уверял я тщетно.

— Я еду сейчас же! — твердо проговорила она.

— Постой…

Но она положила трубку.

Дежурный повел меня умываться, потом я предложил ему поиграть в шахматы, заметив на шкафу игральную доску. Я сделал это для того, чтобы он не считал меня сумасшедшим. Он выиграл у меня две партии и потерял всякий интерес к игре. Поскучнел заметно и предложил поиграть в города. В эту игру я часто играл с Мамукой.

— На какую букву? — спросил я.

— Все равно, давайте на «б».

— Хорошо.

Он дал мне бумагу и карандаш, и я начал перечислять все города на «б», какие только знал: Батуми, Берлин, Брянск, Братислава, Барселона, Бомбей, Брно, Баку, Боржоми, Брест, Буэнос-Айрес, Багдад, Бонн, Бейрут, Белград, Белореченская, Бильбао, Бирменгэм, Бордо, Бостон, Бухарест, Бухара, Бразилиа, Брюссель, Будапешт…

«Господи, — думал я, — сколько городов на свете, а я почему-то сижу в Вазиани!»

Лия распахнула дверь, увидела меня и стала сползать на пол. Мы с дежурным кинулись к ней, подхватили, усадили на стул. Она не сразу пришла в себя. Первое, что она спросила, открыв глаза, было:

— Тебя побили?

Мне стало стыдно перед дежурным.

— Кто это мог меня побить!

— Я вижу, что побили, — упорствовала Лия, ощупывая мое лицо руками, — больно?

— Нет.

— Ну скажи, кто тебя побил?

— Да никто, поверь мне! Почему ты считаешь, что меня непременно должны избить?