Подбежали собаки, но испугались болота и отступили назад.

1964

Перевод Юрия Нагибина и С.Серебрякова

— Давай спешимся у Цаишского родника, мой Караман! Его благословенная вода будет для нас, подвыпивших, подобна причастию.

— Хорошо сказано, батоно [2] Парна! Цаишский родник, и верно, подобен причастию. По опыту знаю: выпью этой воды ковшик и уж будто вовсе не пил вина, будто и не вливал его в себя кувшинами.

— Да-а, в жизни своей я столько не выпивал. Только приложишь рог к губам, а вино само перетекает в горло. Невеста, оказывается, крестница Ростома Алшибая. Это он прислал вино из Салхино. С таким вином и надо справлять свадьбу, если хочешь, Чтобы жених и невеста прожили согласно до старости.

— Не помнится, чтобы я когда-нибудь пивал плохое вино у Нико Джаяни. За его столом пьют только ахутское и салхинойское. И в горе, и в радости — всегда прекрасное вино у этого славного человека.

— Да, да, а нам далеко до Дадешкелиани! Этот сван пьет, как буйвол.

— Все-таки злоупотребляем мы этим делом, батоно Парна. За три дня и три ночи человек устанет держать не то что полный, но и пустой рог. Впрочем, знаешь, когда почувствую себя так, то — позови только, еще три дня продержусь за столом, если хлебну ковшик воды из Цаишского родника. Ты слыхал, наверно, — и скотина, и зверье ходят к нему.

— Скотина и зверь разумеют больше иного человека, мой Караман. И они во всем знают меру, во всем.

— Ты прав, конечно, но что же делать человеку?..

— Как это — что?

— К столу нас тянет силой магнита, батоно Парна.

— А-а!

— Иной раз рад бы отойти, а не можешь. Ты прочь от него, а он тебя притягивает, ты встаешь — а он тебя усаживает.

— Ха… ха!.. Силой магнита! Хорошо ты это сказал, мой Караман.

— Кроме того, коли уселся за стол, приходится пить, а не выпьешь — заставят!

— Нехорошее это дело — насильно заставлять пить.

— Хм! Если б человек делал только то, что следует, люди жили бы по сто лет.

— А нужно ли человеку жить сто лет?

— Если спросишь меня, и ста — мало.

— Уж и мало! Когда мужчина перестанет быть мужчиной, лучше ему вовсе не жить.

— Это верно. Я за столом приглядывался к жене нашего хозяина Нико. Ну и чертова баба, так и пожирала глазами красавца Дадешкелиани.

— Такой молодец, как он, у любой женщины сердце встревожит. Тем более у жены Нико Джаяни. Я ничуть не удивлен.

— Ты думаешь, от старости это у Нико?

— Похоже, что так, мой Караман!

— Ты разве не знаешь, что и первая его жена была охоча до мужчин?

— Да что ты!

— Говорят, что и в юности не отличался наш Нико любовной доблестью.

— Вот мы уже и в Цаиши въезжаем.

— Добрый проделали путь.

— Не знаю, как твой конь, а мой Карабах иногда так мчит меня домой, что я и не замечаю дороги.

— Да, ты владеешь прекрасным конем, батоно Парна.

— То-то он мне и дорог, как собственная кровь.

— Конечно, уж коль садиться на коня, то лишь на чистокровного карабахского скакуна. Ну, куда годится мой мерин? Это же не лошадь, а кляча какая-то! А увидит воду, и вовсе рассудок теряет. Нет в нем соображения, чтобы сперва дать хозяину напиться. Не слезай, я тебе поднесу, батоно Парна!

— Нет, не подобает это тебе, мой Караман!

— Воду сначала — младшему. Сиди, пожалуйста, а то обижусь, так и знай! Вот, пей!..

— Дай бог тебе здоровья! Ух, какая холодная.' Уж не из ледника ли течет, благословенная?

— Откуда бы ни текла, а большое добро несет. Если бы не эта вода, давным-давно б моя душа разлучилась с телом. С крестин ли возвращаюсь или с поминок, днем или ночью, как бы далеко ни находился от этого родника, обязательно заверну сюда, чтоб прильнуть к нему и причаститься.

— Дай бог тебе здоровья! Правильное слово сказал — причаститься.

— Не угодно ли еще ковшик?

— Нет, в самый раз. А знаешь, этот ковшик как будто особый вкус придает воде.

— В самом деле, так. Дай бог здоровья тому, кто его изготовил… Шш! Слышишь! Служба в Цаишском монастыре!

— Смотри, сколько народу собралось! Наверное, сам Цаишели [3] сегодня служит.

— Ты ведь знаешь епископа Эквтиме?

— Немножко знаю.

— Ему уж за семьдесят. А глянешь на него — жеребец, и только…