Капитан Глонти посмотрел на застывшее лицо Юрия и, чтобы подавить вздох, прикусил губу. Капитан Глонти — солдат и, как сам себя уверяет, превыше всего ценит в людях солдатскую доблесть. А солдат Юрий Орлов проявил высшую доблесть, выше которой нет, — он грудью своей прикрыл товарища, он жизнь свою отдал за друга. И капитан Глонти мысленно попрощался со своим бойцом: "Прощай, Орлов, прощай, храбрец! Ты умер честной солдатской смертью, и я тебе могу только позавидовать, Юрий".

На балкон поднялись Варден, Тариэл Карда, Элиз-бар Кварацхелиа, Манча Заркуа и несколько человек в бурках. Они стали позади Вардена и Тариэла.

Член учредительного собрания кивком головы поздоровался с Варденом. Жваниа сразу же сообразил, что это и есть тот самый большевистский комиссар, которого он приказал выпустить.

— Продолжайте вашу речь, господин Жваниа, — сказал Варден. — Не то вам придется долго ждать.

Евгений Жваниа подошел к гробу.

— Сестры и братья, — начал он, придав своему голосу скорбные ноты, — перед вами лежит совсем молодой русский юноша. Он не был большевиком, напротив, он пришел к нам, чтобы сражаться с большевиками. Вся жизнь была впереди у этого славного русского парня, но злая рука остановила его сердце…

— Теперь для него все кончилось, его нет, и он не может мстить, — крикнул из толпы Парна Кварацхелиа.

— Нет, друг мой, вы ошибаетесь, — возразил Парне Евгений Жваниа. — Вы говорите сейчас о мести. Месть разорила деревню, а добро ее построило. Сегодня нам не до мести. Мы должны отдать все свои силы защите нашей свободы, нашего бирюзового неба… нашей изумрудной земли…

— Ну, и защищайте вашу свободу и ваши земли, — выкрикнул из толпы человек в бурке. — Изумрудная земля не принадлежит нам. Что защищать безземельному крестьянину? У нас нет ничего, кроме души.

Уполномоченный правительства подошел к перилам и стал рядом с Евгением Жваниа.

— Разрешите мне сказать несколько слов по поводу этой реплики, — попросил он Жваниа и, не ожидая его согласия, обратился к народу:

— Вы сказали, безземельные крестьяне. Как вы можете говорить такое? Господин Жваниа только что информировал вас о том, что земли переданы в руки крестьян. Я, как член правительства, подтверждаю это. Ну, а что касается моей земли и земли моих братьев, то она давно у вас. Вы уже давно ее пашете.

Беглара Букиа возмутила эта наглая ложь Чичуа.

— Ее пашут снаряды из ваших пушек, господин Чичуа, — громко, чтобы слышал весь народ на площади, крикнул Беглар.

— Я вас не понимаю, — растерялся Чичуа.

— Врешь, помещик! — закричали Коршиа, Джгереная, Эсебуа, — нас гвардейцы согнали с твоей земли.

Заявление Чичуа удивило члена учредительного собрания. На какое-то мгновенье он смешался, затем, как ни в чем не бывало, продолжал свою речь:

— Мы защищаем свободу, сестры и братья. Мы защищаем демократию, — прокричал он, а про себя подумал: "Ну и идиот этот Чичуа. Зачем только его сюда прислали". — Мы защищаем наш трехцветный флаг, защищаем землю, которая с сегодняшнего дня и вправду станет вашей.

Гудуиа Эсванджиа стоял чуть в стороне от толпы и, подавшись вперед, слушал Евгения Жваниа. Темно-коричневое лицо лесного отшельника от непомерного возбуждения еще больше потемнело и покрылось крупными каплями пота. Эсванджиа с отвращением и гневом глядел на Евгения Жваниа и с трудом удерживался от желания обругать этого всенародно лгущего болтуна. И, наконец, потеряв терпение, все же дал волю сдерживаемой на протяжении многих лет ненависти.

— Кого ты обманываешь, сукин сын?! — крикнул он Евгению Жваниа.

Народ зашумел, и все разом обернулись к Эсванджиа. Некоторые не узнали его, а те, кто узнал, — поразились: "Господи, как изменился человек!"

— Эй, Гудуиа Эсванджиа! Что с тобой сделала жизнь?

Посмотрите, люди, да это же настоящий очокочи!

— Забытый смертью Гудуиа!

— Гудуиа!

— Вчера ты стрелял в народ из пушки, — кричал Гудуиа, — а сегодня подлизываешься к нему. Мне лично хватит земли на могилу. Гудуиа Эсванджиа уже не нужна земля. Но — земля будет народной! Она будет принадлежать Букиа, Коршиа, Эсебуа, Филипиа, Джгереная! А не веришь, так я сейчас вколочу тебе это в дурную башку, — Гудуиа, подняв свою дубину, бросился к балкону. Его с трудом удержали два крестьянина. — Убью, перегрызу горло! — кричал разъярившийся Гудуиа. — Задушу подлеца!

— Мы боремся за жизнь, а не за смерть, — сказал Жваниа. Было похоже, что угрозы лесного отшельника не очень испугали его.

— Кого ты собираешься убить, Гудуиа? — крикнул Джаба Кобахиа. — Большевики отнимут всю нашу землю. И даже для могилы они тебе клочка не оставят. Они врут, что дадут землю крестьянам, не верьте им, люди! Земля при большевиках будет государственной.

— А государство чье будет? — спросил Парна Кварацхелиа.

— Как чье? Большевистское! — отвечал Джаба Кобахиа.