— Стрелять буду, слышишь! — грозился карлик. Он все еще не сдавался. — Татач я, Сиорд! Я подброшенную в воздух копейку пробиваю.

— Стреляй! — спокойно сказал Варден.

Сиордиа выстрелил.

Варден знал, что пуля объятого ужасом человека не страшна.

И Беглар это знал.

Сиордиа еще раз выстрелил.

Варден и Беглар даже не шевельнулись. И только тогда, когда лысая, величиной всего лишь с айву, голова Сиордиа скрылась в трясине, Беглар подошел к Вардену.

— Такова участь всех нечистых, Варден, — сказал Беглар, но в душе все же пожалел сгинувшего в болоте человеческого сына.

В узкой, как вагон, комнате учителя неожиданные и не очень желанные гости — член учредительного собрания Евгений Жваниа, председатель правления уездной общины Иродион Чхетиа, начальник военного ведомства Варлам Хурциа и Миха Кириа.

В небольшой комнатушке учителя сразу стало тесно.

Евгений Жваниа вертел в руках очки, Миха Кириа, как обычно, курил у окна и лениво следил за красивыми колечками дыма.

На освещенном жестяной лампой столе сейчас только один портрет — портрет Ленина. Евгений Жваниа старался не глядеть на ленинский портрет, но против своей воли то и дело, украдкой, смотрел на него.

— Господин Кордзахиа, я позволю себе продолжить начатую мысль, — сказал Жваниа. — Надеюсь, вы понимаете, что любое государство, которое силой захватывает другое и свергает его законную власть, враг последнего. Так было и так будет во все времена. Надеюсь, вы согласитесь и с тем, что западный империализм все же лучше восточного фанатизма, — Евгений Жваниа надел очки и пристально посмотрел на учителя и опять не понял, соглашается ли с ним этот молчаливый господин или нет. — Ленин расширяет границы России, — повысил голос Евгений Жваниа. — Он снова сколачивает развалившуюся было великую Российскую империю. Я уверен, что в этом вопросе у нас нет и не может быть разногласий. Вряд ли найдется такой честный грузин, который хочет, чтобы в Грузию на смену царским угнетателям пришли красные угнетатели… Царская Россия отняла у нас язык…

— Она уничтожила католикосат, — вставил Иродион Чхетиа. — Она поставила у нас своих священников, подчинила синодальной конторе нашу издревле независимую, святую православную церковь.

— Ленин не подчинял ее, — пожал плечами учитель.

— Вы правы, — сказал Чхетиа. Он поднялся и, чуть расслабив галстук, оперся обеими руками о спинку стула. — Но у нас есть и другие претензии к Ленину. Седьмого мая тысяча девятьсот двадцатого года глава Красной России Ленин признал независимость Грузии…

— И только после этого нас признали страны Европы, — напомнил учитель.

— Возможно. Но Ленин признал независимость Грузии только на десять месяцев, только на десять месяцев, — сказал Чхетиа.

Евгению Жваниа казалось, что Ленин с портрета не сводит с него глаз. И, не выдержав взгляда этих прищуренных и чуть лукавых глаз, Жваниа улучил момент и, когда учитель увлекся спором с Чхетиа, быстро повернул портрет лицом к стене.

— Вот так, господин Кордзахиа, — продолжал Чхетиа, — Ленин хотел лишь выиграть время и подготовить Красную Армию для вторжения в Грузию.

От взгляда учителя выходка Жваниа не ускользнула, и он, спокойно протянув руку, поставил ленинский портрет поближе к себе.

— И после этого вы все же верите, что Ленин желает добра нашему народу? — спросил Чхетиа.

— И на вашем столе стоит его портрет! — не выдержал Жваниа. — И я вижу, вы изучаете ленинские "Ответы на вопросы крестьян" и ленинский Декрет о земле.

— Ленин дал крестьянам землю, — учитель взял в руки Декрет. — Вы, конечно, читали это, господин Жваниа?

— Да.

— Ну и что вы скажете?

— Мы, как я уже говорил вам, еще не решили до конца земельную проблему.

— Вы сокрушаетесь о том, что нашу святую, православную церковь подчинили синодальной конторе, — сказал учитель с нескрываемой иронией, — и никак не удосужились обратиться к земельному вопросу.

— Чхетиа религиозен, — сказал Жваниа, — его беспокоит положение грузинской церкви. С его точки зрения это важный вопрос.

— Сегодня у нас нет ничего более важного, чем вопрос о земле.

— Согласен с вами. Сегодня мы еще в большом долгу перед крестьянами, но завтра…

— Боюсь, что у вас уже не будет этого завтра, господин Жваниа, — сказал учитель.

— Господи, неужели вы все-таки верите Ленину? — обиженным тоном спросил Иродион Чхетиа. Он был оскорблен словами учителя. — Неужели вы верите, что Ленин сегодня же даст грузинскому крестьянству землю?

— Ленин говорит — земля народу… Я верю Ленину и поддерживаю Ленина в этом вопросе… Но я, как и прежде, против насилия…