Село Дими замечательно тем, что почти все дворы в нем омываются водами прозрачного канала. В жаркие дни в канале купаются ребятишки и плавают гуси.

На всем протяжении канала, через каждые сто шагов, выстроились мельницы. Большинство из них построено давно, они полуразрушены, сквозь ветхие настилы искрится вода.

Падая на колесо, вода превращается в бурлящую пену.

Я не раз просиживал целые ночи на этих мельницах, хотя, конечно, не такой уж это героизм — бодрствовать в двух шагах от дома!

Но этим летом все было иначе. В один прекрасный день вода в канале высохла и мельницы стали. Негде было смолоть кукурузу, и, когда я приехал в Дими, у моей бабушки муки оставалось только на два дня.

Был разгар лета. Работы в колхозе по горло. Еще до рассвета взрослые уходили на виноградники: одни растворяли в воде медный купорос с известью и опрыскивали лозы, другие меняли слабые гнилые подпорки, возили на арбе колья из лесу. Пора была страдная, и казалось, что людям и поесть-то некогда.

Однажды, ранним утром, Гигия и Бачука зашли к нам во двор. Они позвали меня, сказали, что придумали кое-что и хотят посвятить меня в свою тайну. Мы уселись на берегу канала, и Гигия, точно старший, серьезно произнес:

— Дело очень важное: в селе кончается мука. — Это было сказано так, будто на нас собираются напасть полчища врагов.

— Да, но бабушка говорила, что завтра непременно будет дождь и канал наполнится водой, — возразил я.

— Вчера вечером, — прервал меня Бачука, — Гигия был на метеостанции; там говорят, что в ближайшие дни дождя не ожидается.

— Я сам могу сказать, где я был и что там говорят, — обиделся Гигия. — Сейчас речь идет о другом, — продолжал он, — председатель колхоза думает снарядить на электромельницу две арбы…

— Вот и прекрасно! — воскликнул я.

— Прекрасно? — испытующе посмотрел на меня Гигия. — В страдную пору колхозники на два дня отрываются от работы, и это прекрасно? А ну, городской человек, посчитай, сколько будет потеряно трудодней?

— Четыре!

— Четыре, а может, побольше, — добавил Бачука, взглянув на Гигию.

— А две пары быков? — продолжал Гигия. — Они ведь тоже не будут работать в колхозе, а это двадцать — тридцать трудодней.

— Так ты хочешь обречь село на голод?

— Мы с Бачукой думали всю ночь и решили, что на мельницу должны пойти мы…

Бачука заерзал на месте и почему-то покраснел.

— Мы втроем? — спросил я.

— Почему — втроем? Обойдем всех ребят. Я уверен, пойдет Тенго, не откажется и Бичико, сообщим Мамуке, Левану. Человек десять наберется.

— А сколько мешков могут дотащить десять ребят? — спросил Бачука.

— Если каждый понесет по пуду… — начал Гигия.

— Как? На собственной спине? — не вытерпел я.

Гигия покосился на меня.

— Нет, отправим посылкой по почте, — насмешливо ответил он.

— Не знаю, как вы, а я не смогу нести пудовый мешок, — сказал я после паузы.

— Ну тебе, человеку городскому, простительно, — опять уколол меня Гигия.

Воцарилось молчание. Я не знал, одобрит ли бабушка этот «поход», и медлил с ответом. Гигия ждал. Бачука поерзал еще немного, потом вытянул ноги и стал хлопать босыми пятками по едва струившейся в канале воде, поглядывая на Гигию…

— А когда пойдем? — неожиданно вырвалось у меня.

Лицо Гигии просветлело, глаза заблестели. Путь к отступлению был для меня отрезан.

— Вот и молодец! Только малыши трусят и колеблются. А этот барин, — Гигия показал на Бачуку, даже не взглянув на него, — этот барин пытался увильнуть: «У меня, мол, переэкзаменовка, нужно заниматься…»

— Нет, Гигия, — залепетал Бачука, — о переэкзаменовке я сказал просто так, думал, ты не помнишь.

— «Не помнишь»! — передразнил Гигия. — Все помнят о твоих успехах, кроме тебя самого.

— Гигия… прости…

Не знаю, как Гигии, а мне стало очень неловко. Было что-то жалкое и трусливое в этом «прости». Почему Бачука держится так, будто Гигия намного старше его? Не потому ли, что Гигия очень силен и при случае может поколотить трех таких ребят, как Бачука?

— А теперь пошли! — прервал мои мысли Гигия.

Мы вскочили.

— Я видел, председатель шел в виноградник, наверное, он уже там, — тихо произнес Бачука.

— Сначала сообщим ребятам, вместе легче уговорить председателя, — сказал Гигия.