Он молчит. В глазах – агония, его веки дергаются, а на скулах напрягаются желваки. Впервые за это время, я вижу, как его рука, в которой он держит пистолет, начинает дрожать, а его дыхание учащается.

Клайм резко опускает пистолет вниз, тихо выругавшись, и начинает идти в сторону своего автомобиля тяжелыми, но быстрыми шагами. Меня словно окатили ледяной водой. Я не чувствовала своих ног, а голова кружилась так, что мне казалось, что я вот-вот упаду на землю.

– Хочешь переночевать в этом лесу? Я не буду тебя ждать, – рявкает Клайм, когда стоит за раскрытой дверью своей дорогой машины, на стекле которой красуется оставленная мною трещина.

Мы ехали в тишине, я понятия не имела, куда везёт меня Клайм, но у меня не было сил даже говорить. Хоть я и была уверена, что он выстрелит в меня, но тогда мне все равно, почему-то, было страшно.

Клайм стиснул руль стальной хваткой, когда мы выехали на трассу. Он посмотрел на меня, и прежде чем я успела повернуть голову, Клайм внезапно нажал на газ. Меня вдавило в сиденье.

– Что ты делаешь? Ты не должен убивать нас, потому что злишься.

Клайм метнул взгляд в боковое зеркало, но его там не было, потому что я сломала его.

– Я не пытаюсь нас убить. Я пытаюсь спасти наши жизни.

Что-то столкнулось с нашим багажником. Я оглянулась через плечо. Заднее стекло наполнилось светом фар другого внедорожника.

– Кто эти люди? – спросила я.

– Думаю, ирландцы. Я заметил их слишком поздно, черт! Это произошло из-за того, что ты разбила мое блядское боковое зеркало.

Наш автомобиль был единственным в этой части промышленной зоны. Клайм крутанул руль, и мы свернули за угол на узкую улочку между двумя высокими складами.

– Голову вниз! – рявкнул Клайм.

До того, как я успела что-то предпринять, его сильная мужская ладонь легла на мой затылок и надавила на голову. Борясь с ремнем безопасности, я наклонилась вперед. Секундой позже наши преследователи выстрелили в нас. Заднее стекло взорвалось, и на нас посыпались осколки. Клайм не реагировал, он вел машину, как сумасшедший. Каким-то образом ему даже удалось вновь вытащить свой пистолет.

Я вцепилась в сиденье, прижав голову к коленям и двигаясь взад и вперед при каждом повороте машины. Шины визжали, в воздухе свистели выстрелы, лопались стекла. Новый ливень осколков обрушился на меня, когда боковое окно сзади тоже взорвалось.

– Черт, – прорычал Клайм, пытаясь достать свой телефон. Страх сдавил мне горло. Страх за свою жизнь был лишь малой его частью. Вид Клейма на линии огня напугал меня больше. Он не мог наклонить голову. Одна пуля и все будет кончено.

Мы завернули за угол, и я ударилась о дверь. Раздались новые выстрелы, и Клайм зашипел. Я посмотрела в его сторону, он все еще вел машину и стрелял в преследователей, но из ран на его руке и плече текла кровь. В этот момент одна пуля задела его шею, и кровь брызнула во все стороны, даже на мое лицо. Клайму, казалось, было все равно, он выстрелили еще раз. Внезапно мы развернулись, машина вышла из-под контроля. Я обхватила себя руками, когда меня швыряло на сиденье. Сквозь полузакрытые веки, я увидела, как наша машина устремилась к массивной стене, а затем раздался оглушительный грохот, когда мы врезались в нее.

Мое тело дернулось вперед, пронзительный крик вырвался из меня, когда меня швырнуло на ремень безопасности. Он врезался мне в ключицу, и перед глазами потемнело. Затем что-то мягкое взорвалось у меня перед лицом, останавливая удар…

Я не знала, как долго безвольно висела на ремне безопасности, уткнувшись лицом в сдувающуюся подушку безопасности и пытаясь отдышаться. В ушах звенело, но в конце концов звон стих, и меня встретила тишина. Со стоном я села, не обращая внимания на пульсирующую головную боль. От нашего смятого капота поднимался серый дым, медленно заполняя машину через разбитые окна. Я моргнула, чтобы избавиться от танцующих точек в поле зрения. Все тело болело, но, казалось, кости были целы. По крайней мере, я могла двигаться.

С трудом повернувшись к водителю, я замерла. В машине было темно. Тело Клайма тяжело опустилось на руль. К несчастью, в этой машине у водителя не было подушки безопасности. Кровь прилипла к его светлым волосам, пропитала рубашку и капала на брюки. Так много крови. Должно быть, он ударился головой о руль или приборную панель, когда мы столкнулись со стеной.

Он мертв?

Клайм не двигался, и я не видела, дышит ли он. Я затаила дыхание, прислушиваясь. Ничего не было слышно, даже звука легкого дыхания. Я еще раз моргнула, потом оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, где наши преследователи. Их машина врезалась в другое здание и уже загорелась. Они определенно были мертвы. Наша машина тоже вот-вот начнет гореть. Мне нужно было выбираться.

Я отстегнулась и снова посмотрела на Клайма. Я должна ненавидеть его за всю причиненную боль и череду унижений, он обманывал меня и свою невесту, Клайм не был хорошим человеком, уже не был, но почему, когда я смотрела на то, как кровь стекала по его шее, мое сердце предательски болезненно сжалось? Я могла бы оставить его здесь умирать, и тогда бы я получила долгожданную свободу: больше никто бы не требовал мое тело в обмен на сотни тысяч долларов, я бы вернулась в свою Луизиану и продолжила спокойную провинциальную жизнь.