— Погоди, брат, сам мне четверть выставит, коли я тебе свой материалец выложу, — таинственно подмигнул репортер, приглашая Удочку в соседнюю комнату.

Спустя некоторое время Удочка с особенной торжественностью вошел в кабинет непосредственного начальника и, плотно притворив за собою дверь, делал обстоятельный доклад по поводу последних событий.

— Удалось таки наконец мне двух дюже хороших лягашей зацепить. Один из них, Афонька, сам с услугами навязался и для начала стукнул очень недурно. Найденный в соборном садике убитым оказался воришкой Подосеком. Убит он ни кем иным, как господином Худицким и его уважаемой сожительницей Наськой в их собственном логове, откуда и был вывезен.

Начальник подпрыгнул от восторга и крепко пожал руку торжествующего Удочки.

— Ну, а второй?

— Второй еще почище будет! Этот знает всю подноготную действий Истомина и будет отличнейшим агентом.

— Тоже вор?

— Лучше — прямой разбойник, место которому давно на виселице.

— Молодец, Удочка! Теперь утрем мы нос «Сахалинцу»!

— А народе они надежный?

— Первейшие помощники будут!

— Уф, утомился! — грузно опустился в кресло вбежавший надзиратель, носивший кличку «полковника Паструлина» Наконец-то «вышиб» от цыгана сведения о лошади. Пять дней подряд бил — с... с.., и хоть бы что! Наконец сознался...

— Ты, брат, кажется слишком уж усердствуешь— бьешь всех подряд — и виноватых, и свидетелей. Этак дойдешь до того, что никто и о кражах заявлять не решится.

— И чорт с ними!

Удочка с начальником отправились из отделения.

Днем всполошился весь воровской мир: Худицкий и Настя были арестованы и заключены в тюрьму.

В подземном тайнике Худицкого заседали старосты всех воровских отделов Лица всех были мрачны, озлоблены. В качестве председателя Худицкий делал доклад.

— Не дешевой ценой получили мы с Настей свободу. По предательству каких-то сук попали мы; те же собаки предали Истомина. Арестован он преглупым образом: сидел в чайной, что то записывал в свою книжку и был узнан околотком Дунайским. Никогда бы этому обалтусу не пришло на ум искать атамана в таком открытом помещении, тут несомненно измена. Истомин принял нашу работу с Подосеком на себя и только но этому нас выпустили. Теперь наша обязанность найти виновных и расправиться с ними.

— Смерть предателям!— крикнули хором старосты.

Председатель продолжал:

— Разведчики установили, что Афонька Малышев и выкрест Плотников не раз встречались с Удочкой и говорили с ним. Этого достаточно, чтоб знать врагов.

Довольно! Смерть лягашам!! — Заревели «судьи».

— Еще одного подозреваю, — продолжал Худицкий, — «Солдат» с «борзятниками» нюхается. Не без его участия открылось дело на «Песочном».

Смерть и этой суке! — злобно кричали слушатели.

— Он здесь сейчас, — добавил докладчик,— можете расправиться с ним сегодня же. А пока предлагаю выбрать временного атамана. Полагал бы удостоить этой чести отважного товарища Лопатина.

Заседание закончилось, полилось рекой вино, загремели дикие циничные тосты.

Перед рассветом кто-то копошился в темноте двора, что-то поливали водой.

— Готов, застыл, — докладывал полушепотом один.

— Берите под руки и к Волге, — приказывал также тихо другой.

Вскоре через одну из задних калиток вышли две тени и тащили что-то похожее на человека.

— Иди, иди, не брыкайся! Видишь до чего нализался! — ворчал один из путников при встрече с случайным прохожим.

Тени исчезли на льду Волги и кинули свою ношу в прорубь.

То был обледенелый труп осужденного на казнь доносчика «Солдата».

С сумрачным видом ходил из угла в угол своего кабинета один из помощников начальника сыскного отделения. Перед глазами проносились одна безобразнее другой картины совершаемых в городе зверских преступлений. Разбои учащались, грабежи усиливались, преступники же были неуловимы. Начальник бездействовал, околоточные не понимали дела и больше пьянствовали, чем помогали в работе. Низшие агенты набирались из тех же воров и были элементом далеко ненадежным. Один из деятельных и способных «Пятница», как бывший громило-вор, не оставлял своего старого ремесла и воровал по-прежнему, будучи агентом. Правда, он приносил и долю пользы, донес, например, когда-то о готовящемся в Солдатской слободе убийстве старухи, но все таки убийство предотвращено не было и совершилось, следовательно, видимая польза тушевалась в массе творимых лично преступлений. «Нос» тоже один из деятельных, но такой же вор и недавно попал с поличным. Пришлось обоих выгнать. Оставалась одна надежда на Удочку, но что можно было сделать с такими ничтожными силами при существовании образцово-сорганизованной шайки головорезов? Положение становилось невозможным.

— Какой-то галах к вам, ваше благородие, — прервал невеселые думы городовой.

В кабинет, озираясь по сторонам, вошел Афонька Малышев.

— Желаю доложить вам важные сведения, — тихо заговорил вошедший, усаживаясь на указанном стуле — На одной из улиц скрывается главная сила из шайки Истомина и тут же находится склад награбленного барахла. Я сам принадлежал к той же «благородной» профессии, но теперь хочу искупить вину и послужить вам.

При последних словах Афоньки вошел второй галах Плотников, не мало смутивший первого «стукальщика».