— Не надо, — сквозь полотенце и вязкий туман в голове отказалась я. Просто сжала пальцы Ляли в своей ладони.

— Не упирайся, иначе я… я…

Звонок в дверь заставил нас обоих вздрогнуть. Ляля встала и медленно прошла в коридор. Я слышала, как щёлкнул замок. Тихий разговор. Вернулась подруга с хмурым лицом.

— Это к тебе…

Я неуклюже встала и отбросила полотенце от носа. Облизала палец и протерла над верхней губой. А выйдя в коридор, только и могла вскинуть в удивлении бровь.

— Привет. Мы поговорим? — тихо прозвучало от двери.

Глава 11

Соня моя двоюродная сестра.

Моя мама ушла рано из-за онкологии. Папа воспитывал меня один, но с помощью бабушки. Я часто бывала у неё в гостях, и на море она меня возила. Но мама была не единственным ребёнком, поэтому София, тоже внучка, все время находилась поблизости.

Мы друг другу не нравились. Помню, бабушка купила мне куклу, которая поёт и ходит по столу, причём, когда стол кончался, кукла разворачивалась и шла дальше. Соня, на год младше меня, завидев игрушку, устроила истерику, и бабушка постановила, что кукла будет жить у неё, а я и Соня сможем в неё играть, когда будем приезжать в гости.

Казалось бы, кукольная вражда должна была поставить крест на сестринской любви, но время шло, куклы сменились юбками, платьями, косметикой, и оказалось, что Соня не нытик, а нормальная девчонка, которая и посмеяться может, и свои серёжки одолжить на дискотеку.

С каждым годом та самоходная кукла уплывала по реке памяти, что впадала в Стикс, а наша дружба крепла. Соня делила со мной все невзгоды. Один раз мы были у бабушки на даче, и я влюбилась в соседского мальчика, который приезжал редко и почти никогда не хотел кататься с нами на велосипедах. Как я убивалась, что он взял телефон и ни разу не позвонил, а Сонечка утешала, что не этот, так другой позвонит.

Или вот на школьном выпускном… В то время я жуть до чего была своенравная и гордая. Меня поставили танцевать последний вальс, но в пару мне достался тихий скромный мальчик, который никак не мог до меня донести, что я не танцую, а марширую. К концу репетиций до меня это дошло без его замечаний, но я ж гордая была, поэтому не могла подойти и спросить, где именно я ошибалась. Зато вечером я кричала Соньке в телефон, что я вообще как курица и у меня ни грации, ни таланта. Соня, бросив все свои дела, прибежала ко мне, и всю ночь мы учили бальные квадраты.

Танцевала я последний вальс чудесно.

Наша с Софией дружба и любовь были такими, каких не бывает у родных людей.

И теперь она сидела на кухне, вжавшись в угол, и ревела, а я, та, которой она вонзила нож в спину, смотрела на неё и не понимала, как?

Как все так произошло? Почему Соня? Почему с моим мужем?

Я покачала головой и убрала салфетку из-под носа. На ней остались блеклые алые разводы.

— Зачем ты пришла? — мой голос звучал холодно и резко. Соня дёрнулась словно от удара и обняла себя руками. Подняла на меня голубые глаза и, приоткрывая рот, попыталась что-то выдавить из себя. Я сжала переносицу пальцами. — Просто объясни, зачем?

Соня захотела встать из-за стола, но не рассчитала и задела угол бедром. От этого две чайные чашки, которые мы с Лялей забыли помыть, ударились друг о друга и звякнули. Соня приблизилась ко мне.

— Ева, я…

Не знаю, какие силы уберегли Софию от моей пощёчины. Я просто поняла, что очень хочу это сделать, но и пальцем не трону сестричку.

— Что, Сонь? — я вцепилась в сестру глазами, стараясь не отрывать взгляда. — Последний член встретила? Или тебя изнасиловали? Или ты с головой не дружишь? Что, Сонь?

— Ева, не надо, — простонала Соня и попыталась меня обнять. Я увернулась от рук сестры и шагнула в сторону.

— Что не надо? Упрекать тебя в том, что переспала с моим мужем? Ненавидеть тебя за то, что забеременела от него? Что? — я сорвалась на крик, и Лялькин шпиц поддержал мою истерику несколькими короткими гавками.

— Не надо кричать, Ева…

Соня рывком оказалась возле меня и схватила за плечи. Она смотрела неотрывно в мои глаза, пытаясь найти хотя бы намёк на милосердие, но я уверена, что там она разглядела только боль. Софья вздрогнула и стала оседать мне к ногам. Она упала на колени и обхватила себя руками, раскачиваясь взад-вперёд. Слёзы душили и не давали возможности и слова сказать. Я смотрела со смесью брезгливости и боли на сестру, что была как половинка меня. Лучшая половинка. И не испытывала ничего, кроме отвращения.

— Прости меня, Ева… — сквозь всхлипы причитала Соня.

Я присела на корточки возле сестры. Посмотрела на растрепавшуюся русую косу.

— Сонь, — позвала я. Сестра не реагировала, продолжала как заведённая повторять одну фразу. Я подхватила ее подбородок, вынуждая смотреть мне в глаза, и медленно произнесла: — Такому нет прощения.

Соня дёрнулась ко мне. Обхватила руками шею. Я не выдержала равновесия и плюхнулась на задницу, больно ударившись копчиком, но все же разжала сестринские объятия, чтобы отчеканить страшные, как выстрел в упор, слова.