Целует с напором, ведет языком от шеи к уху. Замашки у него первобытные, но они лишь сильнее огонь разжигают, который и так вовсю полыхает. Каждая клеточка тела горит. Руки кладет мне на колени, скользит ими выше. С левой стороны ладонь забирается мне под вырез. Приподнимаюсь слегка, юбку выше подтягиваю. Руслан нежно водит по коже, затем крепко сжимает.

– Надо остановиться, - кладет голову мне на плечо. Честное слово, мне уже кажется, что так всегда будет. Каждый раз он будет себя и меня тормозить. Откуда в нем столько выдержки?

– Не хочу останавливаться, - хныкаю.

– Если бы ты знала, как я не хочу, - вздыхает, тут же порывисто меня в объятьях сжимает. Под пиджаком, - Головокружительно хороша.

Мне так хочется подтверждения слов. Указательным пальцем глажу его губы. Контур очерчиваю, затем змейкой веду к подбородку, вниз по шее. Когда глажу грудь, чувствую гулкие удары сердца. Как только касаюсь живота, мышцы на нём сокращаются, через тонкую ткань рубашки, отчетливо ощущаю, глажу снова и снова, через время делаю движение вниз. Руслан тут же моё запястье обхватывает.

– Яра, не убивай, - голос звучит умоляюще. Так тихо, словно силы его на исходе.

На грани. Пару движений и он сорвется. Только я мечтаю, чтоб всё было иначе.

Шумно дышим с ним на пару, в попытке взять контроль над эмоциями.

– Опиум потому что я на мак похожа? – ничего умнее придумать не выходит, сознание моё сейчас далеко.

Руслан жарко оглядывает меня с головы до ног и обратно. Демонстративно поправляет одежду, чтоб последствий поцелуев не было видно.

– Только по этому, маковка, - посмеивается.

– Новое прозвище?

– Я выбираю. Твоей многогранности все подходят, - приближается, касается губами макушки. Начинаю привыкать к постоянно - мурашечному состоянию.

Рука ложится мне между ключиц. Кладу свою поверх, глажу пальцами.

Панорамные окна открывают обзор на предстоящий закат, небо потихоньку в пурпурный цвет окрашивается.

– Мне очень понравился, - касаюсь кулона на своей груди, черная бриллиантовая слеза. Утром он поздравил первым, вернее ночью ещё. По случаю праздника был сговорчивым, и остался ночевать у меня, только утром за папой уехал.

– Я рад, - улыбается в волосы, - Давай ты пока что стричься не будешь?

На пару с Сережей они стенают, мол, мне было бы лучше с длинными. Лет десять, как мои волосы лопаток не касались.

– Пожалуйста, - добавляет мягко.

– Я подумаю, - завожу руки за голову и кладу их ему на затылок. Ткань на рукавах приспускается, Руслан голову поворачивает и целует.

Нам вдвоем поразительным образом комфортно. Самое удивительное, что до сих пор, мы постоянно узнаем что – то новое друг о друге. Хотя разговариваем без остановки. Полтора месяца назад посетили Амурскую область. Мне надо было по работе, водоём один осмотреть, вместе с различными структурами. Руслан любезно согласился мне компанию составить. Поездка вышла прелестная. На память о ней в кулоне фото хранится. Их там два. На втором я маленькая с родителями. С виду по кулону не сказать, что оно с секретом потайным. Греет.

– Чего улыбаешься?

– Амурские пельмени вспоминаю, - облизываюсь, посмеиваясь.

Руслан кусает затылок.

– Обманщица, - хрипло шепчет.

Он прав, хотя пельмени «Амур» ввели меня в самозабвение. Запекают их в соусе из печени и овощей в горшочках, покрытых лепёшками. На вкус объедение.

Демонстративно сглатываю.

– Куда в тебе помещается только? Диву даюсь, - Руслан звонко смеётся, руки мне на живот опускает, сжимает в ладонях талию.

Медленно моргаю. Картинка не пропадает, не меняется. В аккурат напротив меня стоит черный «Пуросанг», перевязанный широкой, атласной, красной, лентой, которая сходится на крыше в идеально исполненный бант. По-хорошему, быть его тут не может, но для папы ничего невозможного нет. Где-то внутри себя пищу и прыгаю, хлопая при этом в ладоши, спрашиваю:

– Это всё мне?

– Нет, бант надо будет отдать, - папа посмеивается, иронизирует.
– Его достать было тяжелее, чем авто.

Переглядываются с Русланом. У него на лице отражается, что именно из – за этого банта они и задержались.

– Нет уж. Я с ним буду ездить.

– Да запросто, милая. Главное не продавай и не обменивай, - папа вспоминает события давних лет.

– Когда это было, - делаю неопределенный взмах рукой. Хочется в салон заглянуть, но Феррари настолько космическая, что я теряюсь. Эмоции потихоньку прорываются наружу.
– Она ведь в продажу только в следующем году должна была поступить!?