– Так как же?

Не ответив, Суденко вышел в коридор, где электрик менял лампочки.

– Почему темно, Даннлыч?

– Лед, мало кислорода...
– Электрик наклонился, вытирая беретом лоб. Насчет лампы не бойся: подводную распалим.

– Ты проверял воду на электричество?

– Как только опустил пластину, - ответил он, - генератор сразу вырубился.

Вот оно что! Вода распреснеиная, плохо пропускает ток. Поэтому и не сработала "Гельма" - ни гальванический, ни контактный металлонскатели. В такой воде спуск осуществляют приборы, а не мозг. Но тут хоть какой-то сигнал. А что предлагает Просеков? Проверять воду. Просеков нарушил условие, которое соблюдается свято: любое колебание, неуверенность - во вред. Это может их, водолазов, обезоружить в воде. Пришел каяться, нашел время! Надо посмотреть диаграмму...

По привычке дойдя до поста, старшина собрался повернуть назад. Но услышал, как изнутри щелкнула дверь. Кто-то только что вошел. Водолазы в салоне, кто там мог быть? Оказывается, Трощилов, уборщик. Он заходил сюда, пользуясь расположением Гриши. Но вообще это был странный тип, который вызывал нездоровую манию преследования. И сейчас у него был такой вид, словно застали.

– Давай ключ.

Перепутав с испугу карманы, вынул ножик, маленький, с красной рукояткой.

– Я сказал: ключ.

Уборщик стоял как истукан, словно не понимал, что от него хотят. От волнения у него проурчало в животе. Старшина уже хотел вытряхнуть карманы, как он ловко поднырнул под руку и бросился бежать. Побежал не в коридор, а свернул налево, к палубной двери. Суденко настиг его в тот момент, когда он собрался выскочить. И тут дверь, на которой он разъял крюки, отмахнулась настежь. От внезапного прилива зыби "Кристалл" и "Гельму" вначале отбросило метров на десять, а потом с такой силой швырнуло навстречу, что, если б Кутузов заблаговременно не отпустил большую слабину концов, а Леша Шаров не отвернул штурвал, от двух суденышек осталось бы мокрое место.

Сюда бежали.

Кокорин, выскочив без кителя, со спущенными подтяжками, сгоряча спросил:

– Пузырь?

– Откуда пузырь? Спятил...

– Что делается! Откуда волны?

– Море...

Вокруг собралась толпа.

– Вы меня, Михайлыч...
– Трощилов чуть не упал перед боцманом на колени.
– Заприте куда-нибудь, дайте работать...

В его больших глазах, раскрывшихся на узеньком личике ребенка, застыл такой страх, что его было трудно объяснить. Но Кутузов чем-то объяснил:

– Пошли, паренек. Я тебе найду, чем руки занять...

Суденко стоял, удивляясь: чего он погнался за уборщиком? Какая-то нелепость... Что-то заметил вдруг, рядом с бортом. Открыв лацпорт, свесился с площадки трапа... Буек! Похожий на колбу, раскачивался, как ванька-встанька.

Наверное, затянуло винтом под днище. Может, прилепился там, если намагниченный. А сейчас оторвался... Старшина своими зоркими глазами видел, как разгорался на воде зеленый огонек.

3

Сняв с вешалки костюм, старшина тщательно исследовал царапины от плавников и жесткой чешуи рыб. Этот костюм, из-за которого едва не погиб, он уже продул воздухом и убедился, что не травит. Вынул из рукава клин, который был всунут в приклеенную рукавицу. Она немного отличалась по цвету, как новая, что неприятно, хотя пора бы и привыкнуть. Ведь рукавицы съемные: к костюму они не относятся. В порту так часто протекают, что не обращаешь внимания. Но в море надо проверять. В прошлый раз он упустил эту деталь и законно поплатился.

Прислушиваясь к незатейливым мыслям, которые появлялись с работой, Суденко влез ногами в горловину рубахи и начал рывками натягивать на себя туго поддававшийся, обжимавший тифтик, пока не уперся шубниками в подошвы. Потом тщательно принялся выбирать нож и взял самый громоздкий, с отрегулированным центром тяжести, летящий из любого положения острием вперед. Сегодня его интересовало все тяжелое и блестящее. Поэтому он заставил Юрку протереть мастикой ножны размером с саблю и медную бляху на ремне. Дошла очередь до лампы, в которой Ильин заменил патрон. Вместо латунной гильзы поставил бутылку с отпиленным горлом, надежно зажав в пятке рефлектора. По виду не лампа, а безобразие. Но идея конструкции покоилась на том, что стекло на глубине крепче металла - молекулы его плотнеют. Эта лампа чисто глубоководная.

– Нравится?

– Скажи честно, Ваня: помог ты?

– Маленько...
– Ветер закружил по посту, нанося удары воображаемому противнику.
– Молись, Юрик!

Ильин перекрестился двухпудовиком. Даже Ковшеваров усмехнулся, глядя на них. Сейчас он разворачивал станцию, снимая латунные крышки с манометров, которые открывались в глубоких гнездах на переборке. Чувствовалось, Гриша еще не пришел в себя после Маресале. Его обессиливала земная тоска, хотя он и не ступил на землю ногой. Сам воздух земной был ему противопоказан. Только работа приводила Гришу в порядок. Поэтому работать он будет как надо. Другое дело - Юрка. Сейчас он то и дело просвечивал Суденко своим зеленым глазом, как бы говоря: "Не трусь, старшина! Я с тобой..." Было ясно, что Юрка настроился на свой коронный нырок и теперь будет ожидать, когда старшина залетит под водой. Суденко отправил его с глаз долой - на мачту повесить флаг. Увидел, что Ветер одевается, и спросил:

– А ты куда?

– Полезу на баржу.

– Зачем?

– Подготовлю тебе комнату для отдыха.

– Поручение Маслова?

Иван посмотрел хитро, и Суденко понял, что угадал.

Неизвестно, какие инструкции он получил от водолазного специалиста. Пока приоткрылась первая карта - "Волна".

Мысль, в общем, неплохая. Отдых в воде только считается отдыхом. А на "Волне" можно расслабиться, набраться сил, что важно перед всплытием, когда остаются самые тяжелые метры. "Волна" пригодится, если Ветер ее найдет.