– Отлично! Вы нам очень помогли. Выезжаем за вами! Покажете нам более детально их маршрут!

Правитель мне кивает и улыбается под пышным убранством помпезного дворца и под хрустальными люстрами:

– Вы очень помогли нам, всему народу нашей страны и лично мне, ведь я – это и есть народ! – говорит он, пожимая руку.

– Я – тоже за справедливость! – отвечаю. – Ведь и я – тоже народ!

– Хм, – отвечает Правитель. – Ну, в какой-то мере… Ты – народ будущего! – он смеётся.

Так мы оба смеёмся, напряженно разглядывая друг друга. Зачем он меня к себе пригласил? – думаю я. Что от него можно ожидать? – думает наверняка Правитель.

– Я, конечно, понимаю, почему ты сбежал из будущего, – подмигивает Правитель.

– Почему?

– Потому, что тебе надоело жить в твоём хаосе. В анархии. Во вседозволенности. Когда якобы правит народ, а на самом деле развращенные олигархи не могут поделить тело народа, – опять подмигивает Правитель. – Ты, как и я, ненавидишь демократию! Ту, из которой ты сбежал!

– Абсолютно! – по наитию отвечаю, не понимая, к чему клонит тиран. – Жизнь у нас там в будущем совсем не сахар!

– Какой у вас политический строй? Более подробнее, а? – пытливо смотрит правитель.

– Строй… – тяну, не зная, что ответить.

– Да, строй! При каком строе вы там в будущем живёте?

– При таком строе, – тяну, подбирая слова. – Не могу подобрать слов. У нас нельзя особо на эту тему выражаться. Извините.

– Да, именно таков ваш строй! Я же знаю, при каком строе вы там все живёте! При так называемой демократии! Извращенцы у власти! Зато у нас можешь говорить всё, что думаешь. Об этой вашей демократии. Причём, совершенно безнаказанно! И о нас, нашем строе, тоже можешь говорить всё, что думаешь! Но – только хорошее! Разве нет?

Улыбаюсь и киваю:

– Спасибо за аудиенцию. Вы читаете мои мысли.

– Ты помог разобрачить заговорщиков, – говорит Правитель. – Ты большой молодец! Ты красавец!

Молчу.

– Я понимаю, почему ты вначале попал к ним. По твоей демократической привычке! Подобное тянется к подобному!

– Ну да, – отвечаю.

– Ты, наверное, отщепенец. У вас там демократия и полное безумие, а ты один из немногих здравомыслящих людей.

– Почему вы так считаете?

– Увы, безумие наступает.

– Как?

– Люди хотят сами всё решать. Это сумасшествие. Человек, который работает тяжело по восемь а то и больше часов, не в состоянии трезво мыслить.

– Конечно!

– Хорошо, что ты это понимаешь. Это как испокон в приморских странах для моряков дальнего плавания запрещено голосовать, потому что у них там от их «одно и то же тяжелое и гадкое каждый день» крыша едет.

– Демократия, это массовая манипуляция немногими избранными многой быдломассы, – вспоминаю уроки истории и то, чему учили меня в школе. – Кто лучше манипулирует, тот и победил.

– Но это такая глупая лотерея.

– Так и есть, – поддакиваю.

– Слушай, покажи фокус! – подмигивает Правитель.

– Какой?

– Прикажи моим охранникам положить на пол оружие, – мигает он на стоящих в нескольких десятках метров от нас в конце зала охранников.

Я смотрю на охранников. И даже посылаю им мысленную команду сложить оружие. Но у меня ничего не получается.

– Не могу, – отвечаю.

– Почему?

– Потому, что могу только выборочно. Только то, что правильно.

– А! – смеётся Правитель. – Понимаю, понимаю. Тебя так достали эти демократы в твоём собственном времени, что у тебя на то, чтобы над ними поиздеваться, есть потеницал. А на охранников порядка – нету!

– Да! – смеюсь я.

– А то, что ты помогал им и действовал против нас? Своими чарами? – пытливо всматривается Правитель.

– Оступился! – отвечаю.

– Ну, красавец! Мы красавцы! – Правитель хлопает меня по плечу.

Мы, довольные собой и друг другом, расстаёмся. Иду по долгим коридорам в сопровождении безмысленных людей в парадной форме с аксельбантами.

Меня осеняет. Достаю из кармана и смотрю на пакетик из бумаги. Я не отдал конверта. С посланием о том, чтобы Правитель не встречался на теледебатах с Ланой. Того письма, которое наказывал передать Гольц. Может быть, вернуться? Да не, не буду. Это подсознание, что не отдал. А я доверяю своему подсознанию. Как-то мне всё же не алё в этом измерении и на этой волне. Диктатуры. Постоянного изображения того, чего нет. Но разве у демократов не так?..