Шрифт:
– Так что ты имел в виду? – спрашивает Эдуард.
– Да то, – отвечаю, не в силах скрыть досады. Мне жалко Померанца и его жены. – Я был послан, чтобы отговорить тебя спасать жену.
– Во имя честности? Демократии? Ах, нет, – спохватывается он. – Ты же сказал, что у вас диктатура. То есть взяточничество и нечестность торжествуют… Тогда зачем?
– Было констатировано, что из-за продажи тобой коммерческой тайны и умыкания нужных образцов твой институт не смог выработать самое эффективное лекарство от ковида. В результате сложной цепи мутаций ковид в нашем времени мутировал в заразный рак.
– А, – догадывается Померанец и хватается за голову. – Что ж, – бормочет он, – теперь ты можешь вернуться к себе и отчитаться о выполнении задания… – он поднимает голову и всматривается в лицо. – А может, тебе туда и не надо? Зачем тебе в диктатуру? Оставайся у нас. В нашем времени.
Я качаю головой:
– Не уверен. Пока не решил. Возвращаться ли мне в тот кошмар, из которого я удрал в ваше время. Но ведь там моё всё.
И там не так будут мучить воспоминания о былой любви.
– Так неужто мы здесь боролись зря? – спрашивает Эдуард Померанец. – И всё в итоге так и так кончается идиотизмом? Диктатурой? Зря боролись? А?
– Не знаю, – отвечаю я.
– То есть?
– Наши поступки меняют будущее. Когда я был там, в будущем, последний раз, оно уже менялось.
– И что именно?
– Рак переставал быть заразным. Так что может твоя супруга погорячилась.
– Нет, – отрицательно мотает головой Померанец. – Я её не переубежу. К тому же, она уже приняла лекарство.
– Какое?
– Эвтаназия, – плачет Померанец.
Я его обнимаю:
– Всё будет хорошо.
– Да?
– Да, – отвечаю. – У меня тоже болит. Ася погибла.
Мы плачем вместе.
Верь в новизну за поворотом
Я знаю, возвращаться на старое плохо, но я всё-таки хочу вернуться в своё время. Чтобы себя наказать за смерть Аси, чувствуя себя виноватым? И чтобы устраивать революцию? Чтобы присоединиться к оппозиции? К той, которая была в моём времени, и о которой я слышал только по видеопузырю? Аппарат меня легко приносит в будущее. И рассыпается за моей спиной.
Теперь здесь всё не такое. Люди не хмурятся, а улыбаются. Я иду в главную больницу, с которой и начались мои приключения. Но того здания в стиле модерн здесь нет. Озираюсь. Да, это те самые места. Вместо них стоит ряд чистеньких коттеджей. А перед ними проходная.
– Это больница?
– Да, – говорят мне.
– Можно ли к профессору Гольцу?
– Он в четвёртой палате.
В чистенькой комнате на койке лежит седой старик.
– Вы – Гольц?
– Да, – отвечает он.
– А вы кто?
– У него болезнь Альцгеймера, – говорит мне обслуживающий персонал.
– Плюс мозаичная психопатия и параноидальный синдром. Он всех во всём подозревает. Он не помнит, – улыбается мне и тихо шепчет медсестра. – Но всех всегда во всём подозревает.
– Это ты съела мою кашу? – скрипучим голосом спрашивает у медсестры знакомый и ставший таким далёким старик.
Я иду в свой дом, где я жил. А он, как ни странно, стоит, только стены у него не серые, а разноцветные. Захожу в холл. Там мне навстречу попадается улыбающаяся девушка:
– Здравствуйте, сосед. Где вы пропадали?
Точно. Это та, которая на меня орала в прошлый раз, угрожала доносом и аннигиляцией.
– В командировке, – отвечаю. Прошу: – Пройдемте со мной в квартиру. Мне нужно кое-что уточнить.
Девушка безропотно идёт со мной. Открываю свою дверь ключом. Та подается. Ставлю на зарядку и включаю оставленный на тумбочке мобильный телефон. Звоню на работу.
– Этот номер не существует. Ищу в интернете в поисковике, есть ли такая компания. Её нет. – Пока я был в командировке по заданию государства, мой работодатель пропал, – говорю девушке, которая терпеливо ждёт.
– Ничего страшного. Похоже, что вас в этой командировке немало потрепало. Помните, куда вам надо обращаться?
– Нет, – говорю.
– В службу занятости, – отвечает она.
– Меня там аннигилируют? – спрашиваю.
– А что это? – отвечает она.
Тру лоб:
– Ничего, это я про себя.
– Зайдите в психологическую помощь, – улыбается соседка.
– Вы думаете, там мне помогут?
– Обязательно. Я сама там работаю. А что с вами?
– Я – тот, кто путешествовал во времени.