Желая создать близость между ними, Элен взяла сестру Баркер за руку, но та оттолкнула ее так сильно, что Элен упала на колени.

— Да, — сказала сестра. — Я точно знаю, как это начинается. Мне известно и чем это кончается. Глупой, пустой куклой с курчавыми волосами, как у вас.

— Нечестно вымещать на мне злость за чужие грехи! — возразила Элен. — Я не сделала вам ничего плохого.

— И ничего хорошего. Вы отпускали наглые замечания по поводу моей внешности. Только потому, что я высокая и у меня решительное лицо, выражающее сильный характер, вы осмелились сказать, что я похожа на мужчину.

— Это говорила не я. Пожалуйста, будьте мне другом, хотя бы на одну ночь. Нам нельзя ссориться…

— Да, понятно. Я вас прекрасно поняла. Вы радуетесь, что мужчины считают маленьких женщин более привлекательными, верно? Но не забываете и об обратной стороне — маленькой женщине нужна защита. Да, вы пожалеете, когда останетесь одна.

От слов сиделки у Элен замерло сердце.

— Если такое случится, — сказала она, — мне кажется, я умру от страха. Но такого не случится.

— Все может быть. — Женщина с улыбкой посмотрела на Элен сверху вниз. — Предположим, что профессор принял снотворное, а прислуга напилась. Но откуда мы знаем наверняка, что их не усыпили нарочно?

«Это возможно», — подумала Элен с ужасом, вспомнив извинения, которые бормотала миссис Оутс.

— Кто же мог их усыпить?! — воскликнула она.

— Кто-то мог пробраться на первый этаж, — сказала сестра Баркер. — В доме происходят очень странные вещи,— как будто кто-то нарочно все это устраивает. — Она мрачно добавила: — Мы все узнаем точно, если и я свалюсь. Я ведь налила бренди в чай. Может быть, поэтому у меня сейчас такое головокружение.

Сиделка немного покачнулась, сказав это, и провела рукой по лбу. Элен в страхе смотрела на нее, не в силах вымолвить ни слова. Несмотря на недоброжелательность и скверный характер этой женщины, Элен цеплялась за нее, как утопающий за своего спасителя.

Здравый смысл подсказывал ей, что сестра проводит свою обычную политику устрашения, но события развивались так, что чувствовалась чья-то невидимая рука, старающаяся удалить всех из дома или сделать их неспособными защитить Элен.

Все покидали ее, один за другим. Оставшиеся спали, но ей было суждено бодрствовать, чтобы увидеть собственную смерть, потому что в самом конце она останется совершенно одна.

Решив не показывать сестре Баркер своего страха, Элен высоко подняла голову, стараясь, чтобы не дрожали губы. Но сиделка посмотрела ей в глаза и, конечно, заметила, как расширились зрачки от страха.

Элен, увидев ее довольную улыбку, нанесла ответный удар.

— Не могу понять, почему вы обозлились на меня за то, что мне первый раз в жизни выпала удача,— сказала она.— Это просто глупо. Когда я сидела голодной, меня не радовало, что другие тоже голодают. Наоборот, думать об этом было еще тяжелее, потому что у меня все-таки всегда был хлеб, а у других и того не было.

— Ах, так вы еще и голодали? — спросила сестра Баркер.

— Не то чтобы голодала, но приходилось очень туго, когда не могла найти работу.

— Из этого следует только то, что вы ни на что не годны. Сейчас полно девиц без всякой специальности. Никто и не заметит вашей смерти.

Элен страстно хотелось увидеть, наконец, слабый свет зари.

— Когда же наступит утро! — вздохнула она. — Сестра, помогите мне пережить эту ночь.

— Почему это я должна помогать вам? Вы бы для меня ничего не сделали! К тому же вы мне все наврали.

— Я хотела бы доказать вам, что сказала чистую правду, — возразила Элен. — Я была противным маленьким зверьком, а вы, наверное, всегда умели подчинять себе людей. Я понимаю теперь, что чувствовал ваш доктор.

Сестра Баркер слушала молча, с загадочным выражением лица. В это время как-то особенно пронзительно зазвонил телефон. Этот звонок музыкой прозвучал в ушах Элен: «Вершина», вопреки голливудской традиции перерезанных телефонных проводов в обреченном доме, все еще связана с остальным миром.

Она бросилась через холл к телефону, ее бледные щеки порозовели, а глаза засветились жизнью.

— Вы были правы, как всегда! — на ходу крикнула она. — Это был не доктор; наверное, это он звонит.

Поднимая трубку, она была так уверена, что услышит голос доктора, что почувствовала горчайшее разочарование при звуках женского голоса.

— Это «Вершина»?

— Да, слушаю, — почти беззвучно ответила Элен.

Через минуту она обратилась к сестре Баркер:

— Вас к телефону.

Женщина важно направилась к аппарату.

— Кто мне звонит? — спросила она.

— Не знаю.

Не подозревая, чем грозит ей этот звонок, Элен без всякого интереса наблюдала за сиделкой.