Шрифт:
Столкнутся — и испугаются…
И удивленные, недоверчиво остановившись, разглядывают друг друга.
Из разных концов пришли они, разными путями шли и по-разному одеты, неодинаково острижены, и по-разному покрыта их голова.
Приветствуя друг друга, заикаются:
— Мир вам!..
Каждый произносит это на своем языке, на своем "единственном" языке. По-чужому звучит это в ушах у другого — как-то жестко, не по-человечески, враждебно. Каждому кажется, что другой ему угрожает.
"Он меня оскорбляет, бранит".
И тут они приходят в столкновение:
— Если ты человек, ты должен верить в…
При этом называют имя бога, "единого бога".
На двух языках произносятся два имени бога. И каждый думает о другом:
"Говорит он не по-человечески и к тому же в бога не верует…"
И готовятся к бою.
Перед битвой каждый призывает своего бога на помощь.
На разных языках говорят они. Разные имена называют. И думает каждый про себя: "Он издевается надо мной да еще богохульствует!"
Или: "Он поклоняется другому богу, не настоящему богу, злому богу!"
Разгорается все сильнее ненависть, и они дерутся. Дерутся не на жизнь, а на смерть.
И один побеждает — один и его "единый" бог.
А побежденный проклинает или благословляет своего бога и падает сраженным.
Катится тело побежденного вниз по горе. И стелется кровавый след по горе, по склону, высокой, большой горы.
А победитель, вознесши благодарения своему богу на своем языке, взбирается снова все выше и выше.
С каждым днем растет число тех, которые тоскуют в селениях и, сталкиваясь там, на склоне горы, вступают в битву…
Растет тоска, которая гонит все выше и выше, растет гнев против дикаря, встреченного на пути; против дикого животного, не верующего в бога, у которого не настоящий бог и который лепечет на каком-то нечеловеческом языке…
И с каждым разом все выше поднимается человек с его гневом, а с человеком — все выше распря и битвы…
С каждым разом битвы все ближе к вершине горы…
И все чаще и все с большей выси катятся мертвые тела побежденных вниз по горе. И, цепляясь за острые камни и скалы, разбиваются в окровавленные куски. И все чаще плещет там кровь, все больше кровавит хребет горы, все чаще струится она вниз по горе, вниз…
Трупы растерзанных богохульников, скатывающихся вниз, делают все тучней и тучней землю у подножья горы; все полней, благодатней колосья пшеницы и ржи; налиты и цветущи виноградные гроздья, слаще сок винограда; все обильней трава под копытом у дикой козы, все лучше и жирнее молоко, которое дает она пастуху…
А тоскующие победители благодарят господа бога и взбираются все выше и выше…
И повествует еще сказочка:
Плодятся и множатся селенья у подножья горы. Растет число тоскующих по высоте, увеличивается и количество поднимающихся ввысь…
Все опасней и опаснее дорога ввысь — к могучим орлам и вольным ветрам, к восходу солнца и широким небесным просторам…
Все больше диких, косноязычных богохульников там, на хребте.
И лезут уже туда вооруженными. И все чаще и чаще сталкиваются там вооруженные отряды. А при каждой встрече там битвы, и все во имя бога, во имя бога "единого"…
И выходит пастух из шалаша, горняк — из своей ямы, из виноградника выбегает виноградарь, спешит землепашец от своего плуга, рыбарь от берега пруда и охотник из дремучего леса… И все вооружены.
И все чаще, ожесточенней битвы…
Гудит гора от беспрерывных боев — от звона оружия, от битвенных возгласов и… от имени бога, которого призывают здесь на разных языках.
И грудами катятся вниз мертвые тела, разбиваясь о камни и скалы. И реки кровавые текут вниз по горе, струяся и пенясь.
И с каждым разом внизу все тучнее земля; полнее колосья пшеницы, овса и ржи; слаще и пламенней вино; все сытнее корм дикой козе там, среди камней и скал, все жирнее и лучше ее молоко…
Но вот однажды, так рассказывает сказочка, двое, разгоряченные борьбой, гоняясь друг за другом, очутились внезапно на самом гребне горы, и они утонули в море света — ярчайшего, прозрачнейшего света высей.
И сразу и неожиданно услыхали они друг друга и поняли; и каждый в другом человека признал; услыхал из уст его одно и то же имя божие, и бросились они друг другу в объятья.