Гвирн тоже молчал. Его спина казалась настолько прямой, будто её нанизали на стальную ось позвоночника. Он смотрел куда-то в сторону и даже, кажется, не слушал.

Даже люди Корта молчали. Хоть он и обсудил с ними свою позицию, но разъяснить всё толком, а тем более убедить просто не было времени. Зал Кутх застыл в таком безмолвии, в каком могли пребывать только атлурги. Десятки мужчин, женщин, стариков и даже детей, не издавая ни звука, взирали на Корта. Все будто чего-то ждали.

Корт ощутил, как по венам медленно поползли ледяные иголки. Давно ему не приходилось вспоминать о том, что он — пришлый. Но в такие моменты атлурги почти пугали его. Их абсолютная тишина казалась какой-то гротескной, почти нечеловеческой.

Корт повысил голос, и, усиленный эхом, он прозвучал словно крик:

— Сегодня, в этот решающий для народа час, я хочу повиниться перед вами. Раньше я был бессилен. Я закрывал глаза на вещи, которые мне не нравились или пугали. Я не хотел принимать решений, которые возложили бы на меня лишнюю ответственность. Которые могли бы привести к жертвам. Я вёл себя так же, как Турраг, который довёл Утегат до глубокого кризиса. Если бы я нашёл смелость выступить против него раньше, взять на себя инициативу, возможно, всё не зашло бы так далеко. В конечном итоге я вёл себя как трус.

Но теперь всё это не имеет значения. Ни мои чувства, ни мои желания. Единственное, что важно — спасение людей. И сейчас я говорю не только об атлургах. — Впервые за время речи Корт посмотрел на Юту. — Над Лиатрасом или, как мы его называем, Городом-за-Стеной тоже нависла беда. Стены, которые были построены для защиты, больше не выдерживают натиска пустыни. Пески достигли верха Стены и в этот самый момент начинают заметать улицы города.

Жителям Лиатраса нужна помощь. Наша помощь.

Вмиг мёртвую тишину разорвали вопли многоголосой толпы. Так же, как атлурги застывали в молчании — словно один человек — так же они взрывались движением и криками. Корт не мог разобрать конкретных слов, но хорошо представлял, что кричат атлурги.

Он догадывался, какое впечатление произведёт его речь, но всё равно не собирался отступать. Корт принял решение. То, что он сказал, было правдой, — для него больше не имели значения чувства, страхи и отговорки. Словно нарисованный красной линией среди серых мотивов, решений и слов, он видел свой долг.

Корт набрал в грудь воздуха, чтобы перекрыть шум толпы, и продолжил:

— Я хочу идти в Лиатрас не только затем, чтобы искать оставшуюся часть пророчества, но и для того, чтобы спасти людей. Мне доподлинно известно, что местные правители решили оставить их на произвол судьбы. И кроме нас больше некому им помочь.

Шум в Зале Кутх нарастал, и Корт тоже повышал голос, пытаясь докричаться до атлургов:

— Поэтому я хочу собрать жителей Лиатраса, всех, кого смогу убедить, и привести их сюда. То, что я понял — наши народы неразделимы. Это ясно показал наш с Юталиэн священный поход. Во время него мы обрели бесценные знания. Например, о том, что жрицы атлургов на протяжении столетий жили в стенах Лиатраса. Юта является тому подтверждением. Она — потомок одной из тех жриц.

Наши народы не смогут спастись по-раздельности. Поэтому атлурги должны помочь детям Колоссов вырваться из ловушки песков.

Корт мог бы добавить что-то ещё, но его голос просто стало невозможно расслышать. Гром криков стал оглушительным, прокатываясь по залу взад-вперёд словно ураган. Казалось, никто в зале не стоял на месте, никто не молчал. Волнение продолжало раскачивать Зал Кутх. Отдельные слова доносились до Корта, будто песчинки, сорванные ветром с верхушки бархана.

Сторонники Гвирна спорили с людьми Корта, размахивая руками, то и дело переходя в наступление. Члены Совета бросали бессмысленные призывы к порядку в толпу. Атлурги словно помешались. Никто не мог их вразумить.

Корт наблюдал истинное обличье народа, до боли сжимая кулаки. От мельтешения лиц и воплей в голове всё смешалось. Он не знал, как это остановить.

Внезапно от Совета вперёд шагнул человек. Он молча простёр к толпе поднятые руки и так застыл. Его высокая прямая фигура была наэлектризована напряжением, но вовсе не от страха перед толпой. Его светлые волосы и белое одеяние были словно окутаны светом. Как будто он не лился равномерно на всех вокруг, а, обходя остальных, освещал только его. Казалось, что от него самого исходит сияние почти божественное.

Первые на своего предводителя обратили внимание люди Гвирна. Они быстро успокоились, перестали спорить и развернулись к Помосту. Будто следуя их примеру, один за другим приходили в себя ряды атлургов. И вскоре в Зале остался лишь равномерный гул, уже не мешавший говорить.

Только дождавшись полного внимания народа, Гвирн опустил руки и заговорил:

— Очень хорошо, Корт. Ты говорил, как истинное дитя Колоссов. Я прекрасно понимаю, что ты хочешь помочь своему народу. Но я должен думать о своём. Мы каждый день ломаем голову над тем, что ещё придумать, чтобы обеспечить каждого атлурга водой и едой. Мы тратим многие месяцы на то, чтобы откопать и укрепить новый лурд. А ты предлагешь взять и привести в Утегат ещё несколько сот, а может, и тысяч человек. Как ты себе это представляешь?