Постепенно зал пустел. С трудом двигаясь против потока, к Корту пробились Леда, Уги и Дар. Они ничего не говорили. Просто встали рядом.

Через минуту подошёл Гадрим — один из самых старых и близких сторонников Корта. Рядом с ним мялся Мерут — молодой ученик ругата, буквально боготворивший его. Глаза парня смотрели в пол.

Гадрим хмурился. Долго, слишком долго он просто стоял и смотрел Корту в глаза. И этот взгляд говорил больше, чем любые слова.

— Прости, Корт, — наконец тяжело заговорил бывший соратник. — Я уважаю тебя как атлурга и как ругата. Я долгое время разделял твои взгляды и с чистым сердцем следовал за тобой. Но я не могу согласиться с тем, что ты сказал сегодня. Я всегда хотел лишь одного — заботиться о моём народе. Но твои идеи больше не соответствуют моим устремлениям. Здесь наши пути расходятся.

Корт посмотрел на Мерута, ожидая, что тот скажет. Но парень по-прежнему смотрел в сторону. Лишь густо покрасневшие шея и уши говорили о возможных сожалениях.

Корт собрал разбежавшиеся мысли и хмыкнул.

— Не надо ничего объяснять. Я слишком хорошо тебя знаю, старый друг. Каждый из нас волен идти своим путём. Ты свой выбрал, как и я.

И продолжил, повернувшись к Меруту:

— Не вини себя, парень. Я не виню.

— Спасибо, — промямлил тот в ответ.

Корт улыбнулся. По крайней мере, все, кто следовал за ним последний год, были людьми принципов. Их нельзя было купить пустыми обещаниями и красивыми словами. Они делали то, что велело им сердце.

От этой мысли слегка полегчало. Гадрим и Мерут ушли. Их осталось четверо.

***

Во время Утегатола Юта стояла в стороне. Со вчерашнего утра до начала собрания она не покидала своего лурда. Только за несколько часов до сбора атлургов к ней зашёл Гвирн, хотя она ждала не его. Атлург сообщил ей, что ему удалось договориться с Советом о том, чтобы Юта осталась в городе. Он не раскрыл деталей. Сказал только, что весь город стоит на ушах из-за появления знамения, и ему нужно готовиться к Утегатолу.

Юта всё понимала. Она не задавала вопросов. Кроме одного, самой себе: как Корту удалось провернуть это, и почему он лично не пришёл рассказать об успехе?

Многое прояснил Утегатол. Это было не просто поражение Корта. Это был полный разгром. Разгром его предложений, его идей, его репутации. Его как предводителя народа. Уже на середине у Юты разболелась голова. Боль обволакивала однотонным гулом голосов и простреливала вспышками выкриков. Отчего-то казалось, что болит всё тело.

Юта понимала, что Совет и Гвирн хотят как лучше для народа. Но всё равно не могла смотреть на то, как они буквально раздавили Корта. Вместе с волнами боли накатывала тошнота. Юта не могла поверить, что совсем недавно стала одной из этих людей. За что она уважала их? Почему захотела стать такой же?

Сейчас Юта хотела только одного — вернуться домой и забыть обо всём, как о страшном сне. Не в этот дом — чужой, пустой и по-прежнему необжитый. А в тот — уютный, захламлённый и родной. От головной боли, криков и толкотни атлургов Юта почувствовала слабость. Она больше не хотела бороться. Хотела просто плыть по течению. И чтобы всё само собой вдруг стало легко и понятно.

Спустя целую вечность атлурги наконец угомонились. Шум сместился к одной стороне зала, где, кажется, был Гвирн. Юта не обращала на них внимания. Уже некоторое время она выискивала взглядом Корта.

Лишь когда нескончаемые потоки атлургов рассеялись, Юта смогла разглядеть его высокую тёмную фигуру. Возле Корта было непривычно пусто. Вместо толпы сторонников и простых атлургов рядом стояло лишь несколько человек. Вот ещё двое отделились и растворились в толпе. Корт ничего не говорил. Только как-то потерянно оглядывался по сторонам, как будто ждал, не присоединится ли к нему ещё кто-то.

Головная боль неожиданно отступила. Юта забыла и о ней, и о своём шатком и не вполне ясном положении, и даже о зловещем диске выступившей планеты. Ей хотелось только одного — подойти, поддержать, обнять, утешить.

Внезапно Корт обернулся, как будто почувствовав её взгляд. Юта с облегчением выдохнула и неуверенно улыбнулась. Всего мгновенье мужчина смотрел на неё, а потом отвернулся.

От этого жеста Юта запнулась на полушаге. Он что, не узнал её? Или не хочет, чтобы сейчас их видели вместе?

Корт сказал что-то своим спутникам, и они двинулись прочь из зала. Корт чуть помедлил, он повернулся к Леде. Между ними произошёл короткий разговор. Корт взял Леду за руку. Затем притянул к себе и очень нежно обнял. Жест был таким домашним и интимным, что Юта задохнулась. Корт провёл пальцами по щеке девушки-атлурга, а потом поцеловал.

Это не было краткое прикосновение губами, — печать, скрепляющая каждую пару. Это был настоящий, глубокий поцелуй. От которого тёплые волны бегут по телу, и начинает тянуть низ живота.

Юта почувствовала, что из неё вынули стержень, и она готова рухнуть на пол, как тряпичная кукла. Этого не происходило только потому, что всё тело одновременно сковало невидимыми цепями. Они больно впивались в кожу, во внутренности, в кости.

Мир вокруг закружился, но Юта не двигалась. Она висела в пустоте, подвешенная на холодных цепях, как муха в паутине. И что-то огромное и ужасное уже было рядом, дышало холодом в затылок, готовое выпить её душу.