Мангустов нахмурился, вся весёлость слетела с него мигом. Он явно сравнивал наши возможности и приходил к неудовлетворительным выводам:

— Я сейчас правильно понял, у тебя четыре сотни боевых магов в прямом подчинении?

— Правильно, но, увидев твой гарнизон, я подумываю о наращивании численности.

У Мангустова глаза на лоб полезли:

— А как же указ императора об ограничении военных родовых сил?

— Если я буду жить по указу, то кто почти четыре тысячи квадратных километров охранять будет? Это тебе не пятачок вокруг скалы держать, уж прости за такое сравнение. Вот и представь, какими силами это реально сделать.

Я нахмурился и отвёл взгляд. Память услужливо подкинула воспоминания о погибших селянах в войне. Мангустов, на удивление, не обиделся, а будто бы угадал направление моих мыслей:

— Большие потери?

— Большие, — почему-то честно признался я, глядя прямо перед собой. — Полсотни бойцов и больше сотни гражданских.

— Соболезную, — искренне произнёс Мангустов, — сами недавно оказались в такой же ситуации. Поэтому и строю форт, чтобы быстро эвакуировать гражданских.

— Меня это не спасёт, деревни по лесам да болотам разбросаны, но уже подумываю каждую таким фортом обнести.

Андрей присвистнул от моих аппетитов:

— А потянешь? Это дорогое удовольствие!

— Я лучше задницу порву, вкладываясь в оборону, чем ещё раз буду снимать кишки своих людей с кустов.

Мангустов окинул меня взглядом, в котором явно читалось что-то из разряда: «Какого хера у вас там происходит вообще?!», но комментировать ничего не стал.

Мы въезжали в форт. Вблизи трёхэтажные стены смотрелись ещё более монументально, но я невольно представил, с какой лёгкостью их перемахнула бы Тильда. С другой стороны, с тварями хоть можно договориться, в отличие от людей. Поэтому форт меня интересовал, в первую очередь как защита от людей и лишь потом от всего остального. Интересно была организована оборона форта. Огневые точки располагались не только по угловым башням, но и по всему периметру. Более того, сконструировано всё было так, чтобы точка смогла отрабатывать цели как за пределами форта, так и внутри.

— Вы готовитесь отражать нападения извне и изнутри? — решил я уточнить, верно ли понял особенности конструкции.

— Да, — кивнул мне Андрей со всей серьёзностью, спешиваясь. — У нас тут своя специфика охраняемого объекта.

Я последовал его примеру. Не успели мы пройти вглубь, как нам наперерез направился бодрый старичок с убеленными сединами и цепким взглядом.

— Андрей, нам бы за новой партией сходить. Там спецзаказ по оружию должны были подготовить, — говорил старик, обращаясь к Мангустову, но при этом просто-таки прожигал меня взглядом. — А кто это с тобой?

— Знакомьтесь, это граф Комарин Михаил Юрьевич, — представил меня Андрей, — а это Прокречет Антон Сергеевич.

Мы со стариком обменялись весьма красноречивыми взглядами, в которых читалось узнавание, хоть и виделись мы впервые в жизни.

Теперь я воочию узрел человека, которому не смогла отказать в услуге Агафья Петровна, меня же, похоже, теперь каждая собака знала в лицо. Я оказался прав.

— Тот самый Комарин? — переспросил неизвестно у кого старик, — силён ты, граф, кутить! Прославился на всю империю, а ещё разведчик, называется. Дед бы тебя выпорол, был бы жив!

— Дед был бы жив, если бы кто-то свои обязанности выполнял так же добросовестно, как и мы свои! — не остался я в долгу.

— Ты мне тут не кипятись на ровном месте и смуту не разводи, ишь ты, молодёжь пошла! Ни уважения, ни такта! Один сплошной гонор! Никакой службы, одни требования сплошные!

— Вы бы, Антон Сергеевич, поинтересовались для начала, за какую службу мне графа пожаловали, а потом упрекали, — безразлично отреагировал я на шпильку старшего поколения, — да и про требования кто бы говорил.

— Нет, ну вы посмотрите на него! Наглость — второе счастье! Не далее, как два дня назад стребовал у императора в качестве привилегии земли вокруг Абрау для собственных нужд и стоит аки дитя невинное, глазками хлопает!

А я стоял и реально хлопал глазами, ибо совершенно не помнил ничего подобного. На кой мне вообще земля вокруг какого-то Абрау? Что это вообще такое?

Моя растерянность не укрылась от Прокречета:

— Серьёзно? Память отшибло, что ли?

Да твою же мать! Что я ещё не помню за эти три дня? Может, я ещё и принцессу какую заморскую отлюбил по ходу пьесы?

— Отшибло! Вы с Белухиной попробуйте покутить, ещё и не то отшибет! — огрызнулся я, больше злясь на себя за потерю контроля над ситуацией.

Старик расхохотался, легко и заливисто, как молодой парень.

— Э, нет! Я второй раз на эти грабли не наступлю! Плавали, знаем! Но тогда хотя бы понятна природа амнезии! Я, когда мы обмывали титул баронессы, очнулся вообще посреди Нипонии на их священном вулкане Фудзияма. То-то был конфуз международного масштаба!

Отсмеявшись, Антон Сергеевич махнул рукой на меня и уже собрался было уходить, когда я задал ему не вполне уместный вопрос: