Доппельгангер Анисимова коротко кивнул. Он вообще держался скромно и в основном молчал. Джип в открытую ехал по дороге. Мартынов, переодетый в линялые штаны и клетчатую рубаху, прикрыл глаза темными очками. Это, а еще пыль, оседавшая на лицо, теоретически делала его неузнаваемым. Оклатеро уже возник на горизонте — он торчал над равниной словно уродливый нарост.

— Готовимся, парни. Каждый знает свою роль. Главное — чтобы морды оставались спокойными. Эй, доппель Мартинеса, ты все понял?

— Да, — ответил Мартынов и поправил очки.

У подножия городской стены уже собрались одинокие машины и большая пешая толпа. Все это сборище вяло переругивалось, пытаясь соблюдать некую очередь на вход. Кто-то курил, кто-то поедал принесенную с собой снедь. Один парень даже дремал на земле, прикрыв лицо шляпой. Супервиро в ментальной защите и бронежилетах стояли у ворот города с винтовками наперевес. Тонированные щитки шлемов закрывали их лица.

— Держите языки за зубами, говорить буду я, и, если что, товарищ Эрнесто. — предупредил Ленц. — Без нервов, парни, все под контролем.

Супервиро Эрнесто и вправду нервничал. Его внешность отличалась от облика остальных людей — более резкие очертания лба, слишком яркие глаза. Очередь ползла медленно, кто-то пытался пререкаться с охраной, кому-то отказали и наградили пинком, пару людей задержали и оттащили в сторону.

До Мартынова с товарищами очередь дошла только через час.

— Документы! — рявкнул сержант, принял потрепанные бумаги от Ленца и уставился на них сквозь щиток шлема.

Подделка была отличной, но сердце Мартынова ёкнуло.

— Цель посещения города?

— Торговля, — беззаботно отозвался Ленц.

— Что продаете?

— Мех животных.

— Каких животных?

— Лисиц и койотов.

— Покажите.

Увидев пахучие шкуры, сержант хмыкнул, возможно, он и скривился, но шлем надежно скрывал лицо.

— Такое дерьмо едва ли купят. Вам нечего делать в городе.

— Дайте нашему товару шанс, — попросил Ленц, напустив на себя все возможное при его взрывном характере смирение. — Продаем по дешевке, в основном слугам или на переработку.

— Шанс… да уж, маленький шанс. Почему с вами супервиро?

— Я гостил у родителей, — тут же отозвался Эрнесто.

— Почему не в форме?

— В документах все написано. У меня отпуск после ранения.

— Ого! Где же тебя, брат, зацепило?

— Отражали атаку мятежников на Карсон-Сити.

— Надеюсь, проучили эту сволочь.

— Завалили всех. Паре-тройке я лично выжег мозги.

— Ого! Да ты сильный псионик. Такие парни нужны Оклатеро, пора бы вернуться на службу.

— Вернусь и очень скоро, — пообещал Эрнесто, бледный от нервного напряжения.

— Жаль, времени мало, а то могли бы выпить вместе. Посидели бы, заглянули руг другу в мозги как братья.

— Не могу, у меня подписка о неразглашении.

— Ладно. Эти трое с тобой — кто они?

— Кузен и двое его приятелей.

— Оружие имеется?

— В поселках все с пушками, если без пушки — все равно что голый… Но у нас только короткоствол. С моей телекинетикой его хватает.

Сержант полностью успокоился, он, очевидно, хотел немного поболтать, но терайа в очереди ворчали, и страж жестом велел проезжать. Рубашка на спине Мартынова сделалась мокрой. Зрачки Эрнесто сузились от попыток прикрыть свои мысли, Анисимов молчал, сутулился, и только Ленц держался как ни в чем ни бывало. Яркий свет полудня и зной лета сменились прохладой, едва машина въехала в ворота.

— Вылезаем, — приказал Ленц, остановив машину в дальнем конце подземной парковки. — Дальше группа идет пешком. Эй, доппель, камеры здесь есть?

— Судя по показаниям браслета — чисто.

— Замечательно, работаем по плану.

Роберт Павлович ухмыльнулся, вытащил из багажника мешок, развязал его и выкинул лисьи шкуры. Под ними, на самом дне оказались четыре больших пакета.

— Вот, парни, разбирайте костюмы по размеру. Пора нам заделаться аристократами.

Ленц придирчиво оглядел товарищей и остался доволен.

— Молодцы! Разряжены как павлины и пистолеты с позолотой.

— Еще указания будут?

— Ты, Дима, держись на заднем плане — курносая морда нехарактерна для местных. Эртенсто — с тобой проблем нет, придерживайся легенды. Мартинес, будешь изображать настоящего терайа.

— Я на эсперанто плохо говорю.

— Ничего, будешь, если что, заикаться, до посильнее, и тогда слушать тебя никто не захочет. Главное, помните, парни — сегодня мы не бойцы Сопротивления, сегодня мы — аристократически ублюдки, которые решили разлечься, так держаться нужно понаглее. Пошли.