– Это не американская поговорка – о том, чтобы запереть дверь конюшни после того, как лошадь уже украли? Ну, лучше уж поздно, чем никогда. У кого есть ключи?

– Я могу раздобыть их, – ответил Сайрус. – Поскольку я не знал...

– Возможно, они понадобятся мне позже, – последовала короткая реплика.

Эмерсон отказывался произнести хотя бы слово, пока мы не достигли лагеря Абдуллы. Зная Абдуллу, я не удивилась, увидев, что его усилия состояли в том, чтобы поставить несколько палаток и собрать верблюжий навоз для костра.

– Очень мило, Абдулла, – сказала я. Реис, исподволь бросавший на меня взгляды, расслабился, но снова напрягся, когда я продолжила: – Конечно, ничто не может сравниться с хорошей, удобной гробницей[167]. Почему мы не...

– Потому что мы не собираемся работать в гробницах, – сказал Эмерсон. – Здешняя местность равноудалена от обеих групп, северной и южной.

– Здешняя? – повторил с негодованием Сайрус. – Что за дерь... глупости – тратить время на эту область? Здесь нет никаких домов – слишком далеко от главного города, и никто не находил ни малейших доказательств существования гробниц.

Красиво очерченные губы Эмерсона – ныне, увы, практически скрытые от моих любящих глаз под чёрной щетиной – насмешливо изогнулись.

– Большинство моих коллег не найдут гробницу, даже если рухнут в неё. Я же говорил вам, Вандергельт, объяснения придётся подождать до вечера. У нас впереди ещё долгий путь. Следуйте за мной.

Солнце теперь стояло прямо над головой, и мы уже шли (если можно так выразиться) несколько часов подряд.

– Ведите, – сказала я, крепко вцепившись в зонтик.

Эмерсон уже не раз искоса смотрел на него, но не задавал вопросов, поэтому я не видела причин объяснять, что зонтик – один из самых полезных предметов, которые человек может взять с собой в такую экспедицию. Он не только обеспечивает тень, но и может использоваться, как трость – или, если понадобится, как оружие. Моим зонтикам часто приходилось выступать в роли последнего. Они были изготовлены по особому заказу, имея тяжёлый стальной стержень и острый наконечник.

Как и подобает галантному джентльмену (которым он и являлся), Сайрус пришёл мне на помощь.

– Нет, сэр, – заявил он. – Уже полдень, и я голоден. Мне нужно пообедать, прежде чем я сделаю ещё хоть один шаг.

Эмерсон, выразив неудовольствие, согласился.

Тень палаток радостно приветствовалась. Один из слуг Сайруса распаковал корзину, приготовленную шеф-поваром, и мы принялись за несравненно более изысканный ланч, чем достаётся большинству археологов. Пока мы ели, Эмерсон снисходительно читал лекции. Большая часть замечаний касалась обоих молодых людей.

– Каменная кладка, мисс… э-э… Пибоди, о которой идёт речь, находится на склонах и на дне ущелья позади нас. Часть её, вероятно, осталась от храмов при гробницах. Руины на дне котловины явно имеют другую природу. Завтра примемся за работу с полной командой. Вы, Вандергельт, и мисс... э-э…

– Если формальное обращение так вас беспокоит, можете отказаться от него, – спокойно сказала я.

– Вы двое будете помогать мне, – фыркнул Эмерсон. Надеюсь, это получит ваше одобрение, мисс Пибоди?

– Безусловно, – ответила я.

– Вандергельт?

– Дождаться не могу, – скорчил гримасу Сайрус.

– Очень хорошо. – Эмерсон резко вскочил. – Мы потратили впустую массу времени. Уходим.

– Вернёмся к дахабии? – с надеждой спросил Сайрус. – Поскольку вы решили, где хотите вести раскопки...

– Боже мой, дружище, впереди ещё шесть часов дневного света, а мы исследовали менее половины площади. Поторопитесь, ладно?

Все завистливо наблюдали, как слуга Сайруса удалялся к реке с пустой корзиной, затем шествие возобновилось, возглавляемое Эмерсоном и его окружением.

Я предположила, что он хотел закончить обход скальной цепи, и сердце билось при мысли о том, чтобы снова увидеть южные гробницы, где мы провели так много счастливых лет. Но почему-то меня не удивило, когда он привёл нас в предгорья к открытому сооружению из скалистых валов. Сайрус, всегда на моей стороне, не сумел задушить американскую божбу:

– Великий Иосафат! У меня было ужасное предчувствие. Королевский вади! Трёхмильный поход в каждом направлении, и готов поспорить, что при такой температуре на скале можно яйцо зажарить.

– Держу пари, что так и есть, – согласилась я.

Как я уже объясняла (но повторю для не столь внимательных читателей), вади – это каньоны, прорезанные на высоком пустынном плато прошлыми наводнениями. Вход в этот был расположен посередине между южными и северными группами гробниц. Его собственное имя – Вади Абу Хаса эль-Бахри, но по причинам, которые вполне очевидны, его обычно называют главным вади. Собственно королевский вади – узкое ответвление более крупного каньона, примерно в трёх милях от входа в последний. Здесь, в месте отдалённом и пустынном, как лунная долина, Эхнатон построил свою собственную гробницу.