Согдеева тоже по-дурному, будто хмелем, клонило в сон. Он выпил еще немного коньяку, принял таблетку аспирина для разжижения крови — всегда верил в простые и эффективные средства, но лучше не становилось. Бросило в пот, Согдеев пошел в отдыхательную комнату при кабинете, разделся, смочил полотенце в горячей воде и протерся, следуя примеру Мао Цзедуна, увлекательную книгу о котором он прослушал недавно по пути на службу и обратно, надел на себя сухое и чистое белье, одну из висевших в шкафу белых рубашек и один из костюмов. Вернулся в кабинет, позвонил Насте, она не ответила. Вызвал Варю.

— Няню почти нашли, — поторопилась сообщить она, не дожидаясь вопроса.

— Что значит почти?

— Очень хорошая, опытная, дорогая, но не собиралась работать перед Новым годом.

— Уговорите, заплатите.

— Как раз занимаемся. Бывает: люди так настроятся, что даже деньги не нужны.

— И у тебя бывает?

— Иногда да. Деньги — хорошо, но жить тоже хочется.

— Без денег?

— В этом и проблема, — вздохнула Варя.

— Что насчет клиники?

— Есть три варианта, мониторим: качество, отзывы, созваниваемся, узнаем насчет мест. Странно, всегда в платных было свободнее, а теперь наоборот.

— Ищите, но не затягивайте. Палата нужна — на двоих. Я тоже поваляюсь немного.

— Неужели…

— Да, неужели! Я тоже человек!

А Антон ехал домой, да, домой, там его дом, ехал к дочери, и напевал под музыку радио, не стесняясь себя, наоборот, себе показывая: радуюсь, и ничего в этом плохого не вижу. Настя молодая, с ней все будет в порядке, зато теперь ясно: она без него не может. Друг познается в беде, так говорили наши отцы и деды, знавшие толк в друзьях и бедах, вот и любовь, значит, тоже познается в беде.

Алиса встретила его взрослым словом:

— Наконец-то.

Она вообще будто выросла — из-за беспокойства о матери. И сама это чувствовала. И немного важничала своим горем, вполне, впрочем, настоящим.

— Ела что-то? — спросил Антон, проявляя заботу.

— Да так, — ответила Алиса. — А ты?

— Некогда было. Что у нас там?

Алиса открыла холодильник, посмотрела. Тушеные овощи, остатки курицы, винегрет и котлеты ее не заинтересовали. Зато она увидела магазинные блинчики с творогом и с вишней, по три штуки в упаковке. Алиса любила с вишней, Антон тоже любил с вишней, да и Настя любила с вишней, но покупала и с творогом, потому что творог полезен.

— Блинчики есть, — сообщила Алиса. — С чем будешь, тут с творогом и с вишней?

Она знала, что отец знает о ее любви к блинчикам с вишней, поэтому, скорее всего, выберет с творогом.

Но Антон вместо ответа спросил:

— А ты?

Еще вчера Алиса ответила бы, что с вишней, она привыкла, что ей уступают самое лучшее. Но сейчас ей что-то мешало. Какое-то новое чувство ответственности. И равенства с отцом — учитывая то, что случилось с мамой. Всегда она была девочкой желания и вдруг почувствовала себя девочкой долга, которая обязана поступить не так, как хочется, а как правильно и как надо.

— Я с творогом, — сказала Алиса.

Антон разгадал ее уловку. Он подошел к дочери, взял за плечи, поцеловал в маковку.

— Если честно, я и то хочу, и это. А мы, знаешь что, мы поделимся. Половина таких, половина таких. И мне, и тебе.

— Три на два не делится.

— А мы по полтора.

— Уверен, что они сочетаются?

— Абсолютно. Пьешь же ты вишневый йогурт, там тоже все смешано, молочное с фруктовым. Вот были бы блинчики с мясом, тогда смешать сложнее. Йогурта с мясом ведь не бывает. Или бывает?

Алиса хмыкнула, оценив шутку. Раньше бы рассмеялась — ей не столько нравятся шутки отца, сколько то, как его радует ее реакция. Но это детство, а детство в прошлом.

Она открыла упаковки, поставила в микроволновку, достала тарелки, вилки. Хозяйничала.

Щелкнул таймер микроволновки. Антон вынул упаковки, разрезал по одному блинчику прямо в них и переложил на тарелки — по полтора с вишней и по полтора с творогом.

— Тебе полить или рядом? — спросила Алиса, зачерпывая сметану из пластиковой баночки.

— Рядом. Макать буду.

— И я.

Алиса положила две горки густой сметаны на края тарелок.

Они сели друг напротив друга и начали есть. Обычно Алиса низко склонялась к тарелке, потому что, если сидела прямо и подносила ко рту, всегда что-то капало или ронялось. Много раз Настя наставляла ее: не крючься, не сутулься, не чавкай, как собачка над миской, просто придвинься поближе к столу, немного наклонись, держи спину прямой, чуть-чуть подайся головой вперед, а то, что берешь с тарелки, сначала обработай, размельчи, обрежь, чтобы не было на вилке лишнего, тогда и не будет ничего сыпаться или капать. Теперь, в отсутствии мамы, Алиса вспомнила ее науку. Жаль, что она не видит, но папа видит и маме, может, расскажет, и ей будет приятно.