— А сто такое «ихиена»? — спросил Симон. Рики, который к этому времени обнаружил в ящичке пакетик зеленых орешков и успел засунуть себе за щеку целую горсть, прошепелявил:

— Это… это, когда моются чаще, чем нужно.

— Знасит, я никакой не «ихиена», — удовлетворился ответом Симон. Видно, умывание не было его любимым занятием. Он охотнее изображал ковбоя: — Пах! Пах! Пахх!

— Да заткнешься ты, наконец! — Гарди попробовал применить к нему боксерский прием, и малыш с ревом шлепнулся на сиденье.

Ирина строго взглянула на Гарди через верхнее зеркало.

— Почему вы оба все время ссоритесь и деретесь? Разве не рады, что вы братья друг другу.

Гарди демонстративно трижды возгласил:

— Ха! Ха! Ха! Такие дурацкие вопросы… Рады? Ну уж только не я! — Он усмехнулся и решительно стукнул кулачком. — Мне бы лучше быть одному.

Симон очень любил стоять независимо от обстоятельств. Вот и теперь, перестав реветь, он вдруг встал на заднем сиденье. Испугавшись, Ирина едва не потеряла управление.

— О Боже! Симон, садись сейчас же, не-мед-ленно! — закричала она.

И тот, испугавшись, тут же бухнулся на четвереньки: такой сердитой тетя Ирина еще не была.

— А вот ты тоже ругаешься на Симона, — не удержался от обвинения Гарди.

Ирина вздохнула, включила боковой сигнал и съехала с автобана к стоянке возле дорожного ресторана.

— Мы пойдем есть хрустящую картошку? — обрадованно спросил Гарди.

— Нет, просто переждем, а то кто-нибудь из вас выпрыгнет на ходу из машины.

— И я хосю калтоски! — заканючил Симон.

«А почему бы и нет? — подумала Ирина. — Потом сразу же рванем домой. А Тагернзее подождет — съездим в следующий раз, когда снова выпадет моя «смена», а то, пожалуй, на сегодня с меня хватит. Это даже к лучшему — можно спокойно посидеть, отдохнуть, поесть жареной картошки с соусом, попить кока-колы. Пусть привыкают».

Ирина взглянула на Рики: он явно не имел никаких возражений.

— О’кей, господа! Вы победили, и мы идем на штурм ресторана!

В зале было почти пусто. Занятыми оказались лишь три столика. В углу сидела женщина среднего возраста, пила чай и явно нервничала — стучала в чашке ложечкой и нетерпеливо посматривала то на часы, то на дверь. У окна сидел господин, углубившийся в газету. А двумя столами дальше — пожилая чета с собакой, кажется, карликовым шнауцером. Он затявкал, когда вошла Ирина со своей свитой, но был призван к порядку своей хозяйкой:

— Фу, Бастик! Ты не должен на всех лаять. Видишь, люди пришли и хотят отдохнуть!

Но на Бастика это не подействовало. Он продолжал гавкать и успокоился лишь тогда, когда новые гости заняли места и хозяин ресторанчика подошел к ним.

— Мы хотели четыре раза жареной хрустящей картошки с кетчупом. А еще колы и мороженого! — без долгих раздумий распорядился за всех Гарди.

Ирина, смеясь, покачала головой, и поправила:

— Пожалуйста, только три порции. А для меня кофе и стакан воды.

Хозяин ушел, а Симон слез со стула и, забравшись к ней на колени, тесно прижался головкой к ее щеке.

— Ты мне тозе нлависся!

Ирина счастливо улыбнулась.

— Я и впрямь очень рада, что нравлюсь тебе. — Взглянула на остальных и поправилась: — Обожаю вас всех!

Рики нашел это «объяснение в любви» не только вздорным, но и просто лишним.

Поджав губы и сложив на груди руки, он демонстративно уставился в окно. Гарди, наоборот, решил тут же обрести выгоду из сложившейся ситуации.

— Тогда закажи нам сразу по два мороженых!

Ирина открыла было рот, чтобы ответить на это новое предложение, но тут дверь открылась и вошел мужчина в черном костюме и такой же рубашке со стоячим воротничком. По виду похожий на пастора.

Песик тут же принялся лаять. На этот раз еще яростнее. И не успокоился даже тогда, когда посетитель подсел к женщине, столь нетерпеливо посматривающей на часы.

— Ну прекрати, Бастичек! — умоляла хозяйка, гладя песика по шерстке, что тот воспринимал, видимо, как знак поощрения и заливался еще громче.

Лай просто оглушил всех, и взгляды гостей гневно устремились к пожилой чете.

Именно в этот момент Гарди вдруг громко и зло завопил:

— Почему не заткнут, наконец, пасть этой собаке?!